Дмитрий Манасыпов - Район - начало

– Я тогда собираюсь. Слушай, Лёх, а куда ты бронебойные патроны положил?

– А на кой ляд они тебе, Рэмба? С кем серьёзно воевать собрался?

– Ни хрена себе вопрос. Да с военными, если что. Твои-то братаны, понятное дело, против тебя не попрут. А вот вояки, или сектанты, те запросто. Ты ж в курсе, что «пуритане» всё серьёзнее упаковываться стали? Их иногда хрен возьмёшь обычными патронами. Так что, давай говори, в какой загашник убрал.

– Вон там, на нижней полке. Вообще-то ты прав по поводу вояк. Что-то их в последнее время всё больше и больше.

– А я тебе про что говорю? – Мирон несколькими отработанными, сильными движениями подобрался к указанной полке. Порылся на ней, нашёл несколько пачек с бронебойными. Открыл, ссыпал в потрёпанную бейсболку с эмблемой «Крылышек», и начал набивать ими несколько длинных магазинов к «калашникову».

Голем прошёлся вдоль самой большой комнаты в бункере. За прошедшие месяцы они, на пару с Мироном, смогли хорошо и уютно обустроиться в нём. Насколько это было возможно при местных условиях. Во всяком случае, они оба постарались сделать всё что можно для того, чтобы не забывать о том, кем они были до Волны.

В комнате стоял большой, накрытый шерстяными пледами диван. Несколько кресел и стол, собственноручно сколоченный Мироном. Смотрелся он, конечно, несколько чуждо, но в какой-то момент калека не смог отказать себе в желании сколотить его. Что им двигало? Возможно, что желание победить очередной приступ хандры, которая хоть и накатывала на него всё реже и реже, но пока не отступала. На стенах висели полки, с натасканными големом книгами.

Настоящим диссонансом смотрелись оружейная пирамида и небольшой запас боеприпасов ко всему тому богатству, что они успели собрать. Нет, они не занимались мародёрством. Просто в какой-то момент Лёшка всё же смог открыть ту самую дверь, которая вела вглубь коридоров. Там и нашлось много всего интересного. Несколько проходов им даже пришлось замуровать. Чтобы чересчур интересное, живое и подвижное, и интересующееся ими двумя – не забралось в их бункер. Одним словом – жизнь наладилась, хоть и с грехом пополам.

Неприятностей хватало. Начиная от Изменённых, многие из которых так и не смогли стать хотя бы наполовину прежними, и заканчивая пришельцами с Большой земли. Если с местными разбираться было зачастую хоть и тяжело в процессе самой разборки, но без последствий, то вот с гостями с Той стороны…

С ними было тяжело. Военные постоянно норовили пальнуть в сторону замеченного ими голема безо всякого предупреждения. А рейдеры запросто устраивали на него преднамеренную охоту. Не говоря про учёных, которым покопаться в подобных Лёшке созданиях было страсть, как охота. Потому всегда приходилось быть начеку. В последнее время, учитывая нажитый с помощью собственных шрамов опыт, Лёшка начал всерьёз задумываться о том, чтобы связаться с кем-то из нормальных рейдеров. Чтобы через них выйти на тех умельцев, что снабжали вольных и отчаянных бродяг необходимым оборудованием и вооружением. Голем начал грезить о мощной, похожей на вертолётную, пушке. И о чём-то типа бронированного костюма. Для себя, и для напарника. Но пока, к сожалению, не было желающих пойти на контакт с двухметровой ходячей башней.

А заплатить ребята могли. В конце концов, кому проще собирать всякие столь необходимые на Большой земле хреновины: местным или приходящим? То-то и оно, что местным. И этого добра у напарников был уже полный до верху здоровенный сейф, притащенный откуда-то неугомонным големом.

– Ну, чё Лёх, пойдём и прошвырнёмся? – Мирон, упаковавший оба больших, «эрпэкашных», подсумка, лязгнул затвором автомата с оптикой.

– Да пойдём, пожалуй. – Голем покрутил в руках пулемёт и, судя по всему, остался недоволен. Потому как взял, и поставил смертоубийственную железку в пирамиду, вооружившись новеньким, найденным на складе, «Печенегом». Прикрепил коробку на двести патронов. Кустарно сшитые из брезента сумки ещё на две таких же – висели по бокам. Лязгнув по полу металлическими частями стоп, голем подошёл к вешалке. Снял и привычно накинул на себя «упряжь», в которой Мирон ездил на Лёшке, как буденовец на каурой сивке-бурке. Тот уже сидел на своём, собственноручно, так же как и стол, сколоченном «насесте». Когда товарищ чуть присел, давая ему возможность удобнее устроиться, отработанным до мелочей движением оказался в упряжи. Той самой, за которой они совершили почти самоубийственный рейд в родное ПТУ, в мастерские строителей-монтажников. С тех она служила верой и правдой, давая возможность одному передвигаться, не опасаясь за тыл, ставший защищённым. А второму давала возможность жить относительно полной жизнью, не ограниченной пределами подземных коридоров и бетонных стен их убежища.