Олег Леконцев - Горячий контакт

Кибер-пилот, пусть и серьезно упрощенный по сравнению с компьютерными системами ТАКРов, помогал пилоту управлять боевой тарелкой, корректировал маневры и упрощал огонь пушек и пуск ракет.

Мои товарищи восхищались кибер-пилотом, который мог самостоятельно и даже на более высоком уровне, чем начинающие курсанты, управлять, но Рымаров легко опустил их на землю. По его словам, проследить компьютерные маневры достаточно просто, предугадать их действия сможет даже малообученный пилот, а при помощи своего кибера сбить тарелку, ведомую компом, не вызывает никаких проблем. Не говоря уже о том, что управление кибер-пилотом можно перехватить или сбить настройки. Кибер может только помочь, а командовать кораблем должен пилот.

В этом и была главная сложность – перейти на автоматический режим можно было простым переключением тумблера или при помощи звукового интерфейса, хотя последний был на Су не совсем надежным. Перейти на ручной режим тоже было легко. Но инструктор требовал совмещения двух режимов, автоматизированного и ручного, использования активного кибер-пилота в качестве вспомогательного органа управления.

После того как мы кое-как одолели имитатор, начались реальные полеты на спарке с Рымаровым. Инструктор контролировал кибер-пилота, оставляя курсанту место второго пилота с очень ограниченными возможностями, с правом наблюдать за всем и дублировать действия лейтенанта. Мелочь, конечно, но все равно, мы начали держаться за штурвал!

После трех пробных полетов Рымаров передал управление мне. Дождавшись его сигнала, я усилил подачу водородного топлива на гравитационную решетку. Натренированные за трехкратные месячные сборы в университете и на тренажере рефлексы не подвели и я, как опытный атмосферный пилот, лихо поднял тарелку в небо.

Однако инструктор выразил неудовольствие:

– Взлет как у утки осенью, прямо под прицел. Собьют при первом же вылете.

Он перевел управление на себя, остановил машину, подвесил ее в воздухе, имитируя начало старта, и перевел ручку тяги гравитатора на увеличение мощности. Машина полезла вверх, но не прямо, а со скольжением влево. Земля ушла под нижнюю полусферу. Я немного запутался, потеряв ориентировку, но быстро собрался.

Инструктор выровнял тарелку, еще раз показал маневр. Странно, что на тренажере он нам этого не демонстрировал. Через полчаса я был сырой от пота, проведя несколько резких взлетов. Лейтенант, глядя на мое измученное лицо, смилостивился:

– Иди на посадку.

Я не выдержал и все же спросил, рискуя попасть под горячую руку:

– А почему вы не учили нас такому взлету на имитаторе?

– Потому что кончается на у, – добродушно сказал инструктор. – Сейчас у вас, курсантов, развиваются базовые рефлексы военного пилота. Имитатор максимально учитывает все особенности боя, но полностью охватить их не в состоянии. И если вы отработаете взлет на земле, то в тарелке вам придется переучиваться. Оно вам надо?

Я глубокомысленно кивнул. Переучиваться было некогда. Нам и учиться-то времени особого нет, а переучиваться придется в бою.

Выдав несколько основных элементов полета с каждым из курсантов, Рымаров в дальнейшем сидел на земле. Он вообще не любил с нами летать, считая, что мы должны привыкать в небе к одиночеству. Обучались мы с помощью компьютерных программ, максимально используя имитатор и в очередь – сушки. Их было немного и даже налет обязательного минимума – 10 часов, оказался под угрозой срыва. Тем жестче становился график самих занятий. Приходилось летать и ночью.

Рымаров же отслеживал наши полеты через дистанционный пульт, полностью контролирующий наши действия, и издевательски комментировал маневры, не забывая указывать нам способы нетрадиционного соития – единственно, что мы, по его мнению, могли и для чего нас произвели на белый свет.

В начале третьего месяца обучения, после сдачи зачетов начального обучения, я совершил действительно самостоятельный полет учебно-боевого характера, а не взлет – посадку под пристальным вниманием инструктора, а затем маневры над аэродромом.

Получил полетное задание – подъем на пятнадцать тысяч метров, проведение наблюдательного вылета с нанесением условного удара по мишени в районе моря Лаптевых, а затем учебный бой в районе Белого моря без стрельбы, с одними видеопулеметами. Полет мне назначили в безлюдных местах, что бы никто не пострадал. Хотя, от чего уж пострадать – на борту ни одного снаряда, кроме резервных 10 % боекомплекта, которые всегда выдавали на случай внезапного появления саргов. Но открывать огонь мог только кибер-пилот. Нас, зеленых и глупых, еще боялись.