Эолия Шейнберг - Следы Сиятельного. Книга вторая. Белоцветье

- … тогда пусть третьей моей просьбой будет, осознанность в новой жизни. Я не хочу, как в прошлый раз, потратить впустую отпущенное мне время, работая на людей, которых не знаю. И делая вещи, которые не люблю. На краю смерти, это два моих величайших сожаления. От всего сердца, от всего, чем когда являлся Анжи Ганет и Сиятельный, я прошу посвятить мою душу магии.

Пару мгновений Апостол медлил с ответом.

- Ты просишь о трех вещах, дитя. Не держи на нас зла, за то, что сразу после рождения, нам придется взыскать с тебя образовавшийся долг кармы. – он встал из-за стола – Я Авиур Тенеций, младший Апостол бога Карденона, путеводителя между жизнью и смертью, признаю благочестие твоих желаний. Если в поисках магии, ты сможешь достичь материковой части Карна, посети собор Совета Церквей. Я дарую тебе право вспомнить, кем ты был в прошлой жизни… Анжи, сын Персеи ДеБран, “Ока Хаоса” и Терцио Ганета, по прозвищу “Белоцветье”.

Часть первая. Два пути к свободе.

Глава 1. Нареченный.

Знаю, в это невозможно поверить, но я осознал себя, как разумное существо еще находясь в утробе матери. Тяжелый выдался период для нас двоих! Она куда-то носилась, что-то делала, постоянно плакала, а я болтался в околоплодных водах, слушая ее приглушенные стоны. Ни вкуса, ни запахов, ни осязания, ни зрения! Ты просто висишь в состояние абсолютной расслабленности, не понимая, где заканчивается твое тело и начинается мир за его пределами. Пробудившееся сознание ухватилось за щекочущее чувство маны и начало с ним играться.

Сразу после рождения, меня разлучили с матерью, отправив в учреждение с точно такими же ничего не знающими о внешнем мире детьми. Ясли! А днем позже, во время церемонии наречения, священник с головой пса-добермана дал мне имя Лоан, в честь первого дня и первого месяца в году. Псоглавы, далеко не самые плохие рабовладельцы. Игривые и кровожадные мурмурианцы, вечно спокойные флораны, хищные ящеры лингри, глуппые кобальды, воинственные орки, хаотичные гоблины. В мире Карна обитает много удивительных созданий. Про драконов, обычно говорят только плохое. Про эльфов из Альфхейма возвышенное. Про гномов, вечно странное и нецензурное. Как может одна раса быть лучшими мастеровыми и заядлыми алкоголиками одновременно?

В младенчестве, когда другие дети, ползая по полу яслей, пробовали все на вкус, заталкивая игрушки в рот и нос, я насыщал их маной, а потом щупал, трогал, нюхал, стучал ими о стену. Мана повсюду! Если человек сильный, в его теле больше маны, чем в других. Через больные тела, она течет неправильно, местами искажаясь. Ветхие стены, крысы под полом, артефакты и ядра монстров. Провода электропроводки в стене. Благодаря экстраординарной чувствительности к мане, мне открылся удивительный мир, который другие люди почти не замечали!

В яслях псоглавов для потомственных рабов, содержали сотни орущих, вопящих, вечно галдящих детей, не способный понять и объяснить, что именно вызвало у них слезы.

Когда мне было около двух лет, одна из нянечек, Матильда, как-то заметила мою чрезмерную самостоятельность и осознанность, в шутку начала учить со мной файде, язык псоглавов. Забавно былое время. Она ходит от одного ребенка другому, а я ползаю за ней на четвереньках, повторяя слова. Милота! Если бы только не тот ужас на ее лице, когда на следующий день, я протараторил все выученные слова другой няньке.

Матильда оттащила меня в угол и начала шепотом говорить.

- Лоан, тебе нельзя говорить с другими людьми на файде!

- Почему?

- Они будут думать… - она напряглась подбирая слова – что ты слишком… странный… сильно отличаешься от них.

- Ты странная?

Матильда покачала головой. Уже потом она рассказала, что выросла, как рабыня-обслуга псоглавов и потому обязана была знать их язык.

- Лоан, это очень важно! Пообещай, что не будешь ни с кем говорить на языке файде, кроме меня!

- Матильда странная! Лоан нормальный! – меня обидели ее слова. Просто по детски обители.

- Пообещай! И я научу тебя чему-нибудь новому.

Невообразимый для обычного ребенка информационный голод! Другие дети кричали, дрались, играли, а мне все это было неинтересно! Когда Матильды не было, я приставал к другим нянечкам прося научить меня чему-то новому. Как ни странно, первым меня одарили словами нецензурной лексики из официального языка империи Новы, нейво. А уже потом, я одарил даривших их же словесными подарками. Впоследствии, персонал объявил мне бойкот, спихнув все общение на Матильду, как на самую смелую няньку. Ей тогда было около двадцати лет.