Максим Лагно - Эксплора DLC. Монстр Фокс

Алиса-Димон взвизгнул:

— Хорошо, хорошо! Я не буду стрелять. Что тебе надо?

Павел выглянул из-за угла.

Алиса Райская — это красивая (на Локусе других и не бывает) блондинка с грудью увеличенного размера (мод, доступный при перерождении) и преувеличенно большими глазами яркого голубого цвета. Зрачки её слегка светились, что тоже достигалось с помощью мода. Белая кожа блестела под светом прожекторов. В пышных волосах писательницы мелькали золотые искорки — тоже мод волосяного покрова, позволяющий менять цвет и длину волос сразу в интерфейсе. На кукольном личике едва заметно алел румянец, пухлые губки и синие тени вокруг глаз — вся эта косметика регулировалась, позволяя менять макияж за секунды.

Но всю эту красоту нарушал рваный бодисьют, заляпанный свежей глиной. Будто Алиса специально извалялась в земле, прежде чем взять шотган. Куски глины висели даже на подбородке и плечах.

— Чего уставился, извращенец? — сказала Алиса. — Не облизывайся, у меня нет фенома секса.

— Фу, блин, у тебя и мысли. Я понимаю, что это всё ради денег.

— Ни хрена ты не понимаешь. Деньги это второстепенное.

— Из-за творчества?

— Типа того. Короче, что тебе надо?

— Ты слал анонимки Юнь Джинг?

— Нет. Хотя идея хорошая… стоило бы припугнуть эту суку, чтобы поменьше писала.

Павел полностью вышел из укрытия:

— А почему ты в грязи весь?

— Короче, мужик, ты для этого пришёл?

— Нет. Просто интересно.

— Не твоё дело.

Алиса Райская отложила шотган, взяла со стола сигару и прикурила от золотой зажигалки, которую достала из кармашка бодисьюта. Потом села на диван, широко, по-мужски, расставив ноги. Сделала глубокую затяжку и выпустила дым кольцами.

Павел Рейнеке улыбнулся:

— А-а-а, всё ясно. Подкоп делал?

— Да. Подкоп. Хочу свалить отсюда.

Павел Рейнеке покачал головой:

— Беспилотники привязаны к отслеживанию твоего идентификационного номера. Тебя достанут в любом месте. Ну, если конечно, ты не прокопаешь свой подземный ход до территорий Рамиреса.

— Сука, Тоби. Найду и убью его сто раз.

Павел тоже убрал автомат. Заметив на полу Большого Брата, подобрал его.

— Как я понял, ты не хочешь умирать, чтобы освободиться?

— По контракту с Локус-Лит у меня создана привязка к АКОСу в этом доме. Самое обидное, что это мой дом! Но из-за этого пид… козла Тоби, пришлось покрасить его в розовый цвет и выбрать себе бабское тело.

— А разве ты не можешь поменять точку возрождения?

Алиса-Дмитрий сделала ещё одну большую затяжку:

— Не могу. А если АКОС будет уничтожен, то место моего перерождения будет автоматически перенесено в АКОСы, принадлежащие Локус-Лит.

— Я даже и не знал, что такие кабальные договора вообще возможно заключать.

— Это называется «Эксклюзивные опции партнёрского договора». У всех в интерфейсе это есть. Но никто не использует.

— Теперь я знаю, почему.

Алиса-Дмитрий махнула сигарой:

— Говорят, именно эти настройки интерфейса как-то взламывает Рамирес и применяет в рабских феномах.

— Неужели нельзя отменить контракт?

Алиса-Димон выпустил кольцо дыма:

— Да ху… фиг его знает. Я глубоко творческая личность, я не очень понимаю в юридической стороне дела.

Павел решительно подошёл к Алисе Райской:

— Покажи мне контракт.

— Тебе-то зачем?

— Я агент литературы.

— Кто, бля?

— Литературный агент то есть. Пока что работаю только с Юнь Джинг. Защищаю её интересы.

— С автоматом в лапах?

— И с умением читать контракты в мозгах.

Алиса-Дмитрий перебросила на проект-панно весь контракт, с указанием настроек эксклюзивных опций. Павел Рейнеке погрузился в чтение.

А писательница подошла к драгоценному проигрывателю. Аккуратно сняв с поверхности чёрный диск, переложила его в квадратный футляр. На одной его стороне изображён человек в маске, сидевший в красной машине. И подпись:

Space Diver.

Boris Brejcha

— «Проигрыватель» такое смешное слово, — сказал Павел Рейнеке. — Как будто есть «выигрыватель». Что это вообще такое?

— Антикварная стереосистема, неуч. Оригинальный Kenwood двадцатого века. Он на Земле стоил почти сто тысяч долларов.

— Не верю, что механические части уцелели за несколько веков, — заметил Павел Рейнеке. — Плюс сто тридцать лет переброски в капсуле.

— Не, ну, конечно, кое-что заменено… Честно говоря, там вообще всё заменено, кроме корпуса. Но факт того, что этой хреновине несколько веков, помогает думать о вечном. О вечной музыке, о рассвете над морем… о вечном творчестве…