Михаил Баковец: Лорд 2

— Они самые, мил человек, — влез в разговор Прохор. — Тебя и твоих людей с нашей помощью бабы кормят. Иль ты думаешь, они своё сюда носят, когда немчура уже чуть ли не полгода их обворовывает, а?

— Как вы сюда так спокойно прошли? Как пропустили вертухаи?

— Спят они, — в этот раз ответил ему я. — Как я это провернул — не спрашивай, у каждого свои секреты. Лучше подними самых надёжных и крепких людей, чтобы забрать вещи из саней. Пока они станут их носить, мы как раз пообщаемся.

— Возьми тулупчик, — стоило мне замолчать, как слово взял Семянчиков, который снял с себя короткий овчинный тулуп и передал его Кулебякину. — А то замёрзнешь за время беседы.

— Спасибо.

Есин передал свою верхнюю одежду второму военнопленному. Тот принял полушубок неохотно, продолжая не доверять и ненавидеть нас.

— Погодите, — встрепенулся Кулебякин, — если охрана так крепко спит, то вы можете вывести нас из лагеря!

— Всех?

— Да.

— Как ты это представляешь? Здесь около тысячи человек, многие не ходят уже. Остальные ослаблены и не перенесут длительный марш.

— Лучше умереть на свободе, чем за колючей проволокой, — подал голос парень.

— Лучше вообще не умирать, но на войне с этим сложно, — ответил я ему. — Вывести вас из города я могу, но подумай сам, сколькими жизнями товарищей ты готов за это заплатить. Защищать ваш отряд не в моих силах. У меня нет такого количества солдат и транспорта. Зато имеются задания и планы в деле борьбы с немцами. Они, немцы, вас найдут если не утром, то днём по следам. К этому времени половина твоих товарищей будет мертва или умирать в сугробах. Ты этого хочешь? — я не чурался применять лёгкое ментальное внушение, играя на чувствах и душевных метаниях обоих собеседников. — Да, в лагере они тоже умирают. Но эти смерти я постараюсь своей помощью уменьшить.

— А дальше? Что ты хочешь потом? — спросил Кулебякин.

— Когда вы вернёте силы, я принесу оружие и помогу вам уйти отсюда. Либо вы примете свой последний бой, отомстив за плен и унижения. Это будет лучше, чем умереть уже завтра. Я даже могу рассказать, как это будет, — я продолжил давить на Кулебякина и его товарища. — Вы без сил будете лежать в снегу, а немецкие автоматчики с шутками и смехом станут расстреливать вас, как в тире. Кого-то примутся рвать живьём их собаки.

— А мож и стрелять не станут, штыками переколят, как поросят и всё, — добавил Прохор.

— Или так, — кивнул я, соглашаясь с беролаком.

Кулебякин повернул голову к парню и сказал:

— Федь, подними нашу ячейку и веди сюда. Только тихо чтобы.

Тот угукнул, недобро посмотрел на меня с помощниками и неторопливо отошёл от нашей компании.

— А вы лекарства не привезли? В лагере очень много больных и раненых, а немцы отказываются им помогать, — вновь обратил свой взгляд на меня мужчина.

— Нет. В моём отряде их почти нет.

Тот тяжело вздохнул, помолчал с минуту и вновь спросил:

— Раненых и больных сможете забрать? Есть те, кто не переживёт ближайшие дни без помощи.

Я ненадолго задумался, потом ответил:

— Только тех, кто переживёт путь в санях, это по времени около дня будет. И я сам отберу их.

— Поделишь на живых и мёртвых, — тихо сказал Кулебякин.

— Война, — также тихо произнёс я. — Жертвы можно только уменьшить, но без них даже боги не обходятся.

— Боги? — мужчина странно посмотрел на меня.

— Енто не твово ума дело, мил человек, — опять встрял в разговор Прохор. — Всему своё время.

— А о чём ты хотел со мной поговорить? Ради чего пришёл в лагерь? — перешёл на «ты» вожак пленных.

— Основное я уже сказал. Это подготовка твоих подчинённых к прорыву и удару по немцам изнутри, когда они не ожидают этого. А ещё я хотел взять людей для своего отряда. Бойцов у меня сильно не хватает. Первого попавшего же я брать не хочу. А здесь есть те, кто готов жизнь положить, но уничтожить столько фашистов, сколько получиться.

— Ткни в любого — и он окажется таким, — криво усмехнулся Кулебякин. — Хотя, нет, вру. Многие уже сломались, их убивать станут, так они в ответ сами грудь под штык подставят, желая поскорее отмучиться.

— Я знаю, как таких определить, и точно не возьму их к себе.

— Сколько людей ты хочешь забрать и сколько больных?

— По трое на сани…ну, пусть будет четверо. Итого двенадцать. И примерно пятнадцать тех, кто сможет идти на своих двоих. Пусть недолго и не быстро. Но я их сам хочу выбирать, и потому нужна хотя бы сотня человек для личной беседы.