Джон Миллер: Затерянное племя ситхов [сборник]

— Обсудим это позже, — подал голос из капитанского кресла старший Корсин. — Если выживем.

В глазах Девора вспыхнул гнев. Яру и не помнил иного. Бледный долговязый Девор мало походил на него самого — приземистого и смуглого, как их общий отец. Но эти глаза и этот взгляд? Прямая трансплантация органов, не иначе.

Их отец. Он никогда так не вляпался бы. Старый астронавт не потерял ни одного корабля владык ситхов. Учась у него, юный Яру желал во всем походить на отца, пока однажды не пришло разочарование. В тот день, когда появился Девор. Вдвое моложе Яру, сын женщины из чужого города, с чужой планеты, он без долгих раздумий был принят старым адмиралом. Вместо того чтобы выяснять, сколько еще претендентов на капитанское кресло наплодил отец, кадет Корсин попросил у ситхских повелителей новое назначение. Выбор оказался верным. Через пять лет он стал капитаном. Через десять — выиграл командование кораблем, заново окрещенным «Знамением», у капитана, который был гораздо старше.

Отцу это не понравилось. Он никогда не терял корабли ситхских повелителей. Но проиграл один сыну.

Кажется, терять «Знамение» стало семейной традицией. Весь экипаж мостика — даже чужак Девор — громко выдохнул, когда на переднем экране пламя сменилось струйками влаги. «Знамение» не сгорело в стратосфере и сейчас лениво кружилось среди набухших дождем туч. Корсин прищурился. Вода?

Может, там есть и суша?

Страшная мысль одновременно мелькнула в голове всех семерых, кто был на мостике, пока они наблюдали, как вздувается и гнется транспаристалевый экран: «Газовый гигант!» Путь с орбиты долог, даже если надеешься пережить посадку. А насколько он долог, когда поверхности нет? Корсин теребил бесполезные сейчас ручки управления в подлокотниках кресла. «Знамение» треснет под давлением газов. И, словно в ответ на эту мысль, одновременно посетившую всех, деформированный экран потемнел.

— Всем пригнуть голову! — крикнул Корсин. — И держитесь за что-нибудь… сейчас !

На этот раз все его послушались. Он понимал: ради того, чтобы выжить, ситхи готовы на все. Даже эти. Корсин вцепился в кресло, не сводя взгляда с переднего экрана, поперек которого стремительно пронеслась тень.

Что-то тяжелое влажно шлепнулось о корпус. По транспаристали прокатилось нечто вытянутой формы и задержалось на мгновение перед тем, как исчезнуть. Капитан дважды моргнул. Что бы там ни появилось и пропало, это не часть его корабля.

И у «этого» были крылья.

Вздрогнув, Корсин вскочил с кресла и подался к экрану, что стало ошибкой капитана. Уже покореженная столкновением с атмосферой, транспаристаль треснула, осколки брызнули сверкающими каплями. Шипящая волна вырвавшегося воздуха сбила Корсина с ног. Старый Марком скатился на бок, окончательно потеряв контроль над своим пультом. Завыли сирены — они до сих пор работали? — но шум вскоре стих. Ни о чем не думая, Корсин дышал.

— Воздух! Это воздух!

Девор первым поднялся на ноги, борясь с ветром. Наконец-то повезло. Большую часть переднего экрана выдуло наружу, и по мере разгерметизации кабину заполнял солоноватый ветер. Капитан Корсин с трудом смог пробраться к своему креслу. Спасибо за помощь, брат.

— Просто передышка, — сказал Глойд.

Они еще не видели, что там, внизу. У Корсина был опыт смертельных пике — правда, на бомбардировщике, — и тогда он точно знал, где земля. Знал, что земля есть.

Неуверенность, которую Корсин до этого момента сдерживал, наконец прорвалась и затопила сознание. Девор это почуял.

— Довольно! — рявкнул кристаллодобытчик, кое-как пробравшись по трясущейся палубе к креслу брата. — Отдай мне управление!

— От него нет толку ни тебе, ни мне.

— Посмотрим! — Девор потянулся к подлокотникам, но ему помешало крепкое запястье Корсина.

Капитан сжал зубы. Только не это. Не сейчас. Послышался детский крик. Корсин насмешливо взглянул на Девора и повернулся ко входу. Там стояла Сиела, прижимая к груди темно-красный сверток. Ребенок вопил.

Кожа Сиелы была смуглее, чем у любого из них. Она работала в шахтерской команде Девора. Корсин определил ее для себя как жену брата — так было проще всего. Он не знал, была ли она сначала его любовницей, а потом стала подчиненной, или наоборот. Сейчас хрупкая женщина, привалившаяся к дверному косяку, выглядела изможденной. Ребенок, туго спеленатый, по обычаю ее народа, высвободил тонкую ручонку и схватился за спутанные темно-рыжие волосы матери. Она, казалось, этого не заметила.