Алекс Каменев: Капер

Капитан отмахнулся.

– Плевать. Там нет атмосферы.

Нет атмосферы, значит некуда падать. Для корабля, предназначенного для полетов в обычном космосе, нет ничего хуже чем попасть в гравитационный колодец. Развалится на куски еще в падении.

– Подача на основные узлы не идет, – угрюмо сообщил механик. – Что-то блокирует команду.

– Кто-то покопался в директивах бортовой энергосистемы? – мрачно спросил капитан.

Механик помедлил, затем признался:

– Не знаю, без глубокой проверки трудно сказать.

Корабль вздрогнул, на этот раз намного сильнее.

– Движки пошли в разнос, – как-то буднично сообщил механик.

Атмосфера обреченности накатила волной. Тюремный транспорт не боевой крейсер и даже не пассажирское судно, запас прочности у него ниже стандарта.

Рубка резко стала напоминать склеп с мертвецами, которые только по счастливой случайности пока еще говорили и дышали.

– Эвакуация, – хрипло выдохнул капитан и первым полетел в сторону выхода.

Как назло именно в этот момент заработали генераторы искусственного притяжения и вместо того, чтобы плавно проплыть к дверям, капитан со всего размаха грохнулся на ребристый металлический пол, где и остался лежать, неудачно задев виском выступающий угол основания пульта.

Навигатор с механиком посмотрели на неподвижное тело, заметили вытекающую из-под головы густую струйку крови, переглянулись и не сговариваясь бросились из рубки вон.

Пробуждение, резкое как переключение рубильник. Осознание себя, лежащим на чем-то твердом. Какофония звуков и запахов. Органы чувств, включившиеся как по щелчку.

Внутри мутит и все переворачивается, тошнота рывком подступает к горлу, мышцы наливаются свинцом и отказываются слушать, разум пылает тупой ноющей болью, сознание вязнет в густом тумане непонимания.

Где я? Кто я?

Вопросы вспыхивают и гаснут. Мысли ускользают и не желают оставаться надолго. Думать трудно, сосредоточиться на чем-то одном практически невозможно.

Следует попытка пошевелить рукой. Вялые мышцы неохотно подчиняются и левый мизинец едва заметно дергается под влиянием посланных от мозга нервных импульсов.

Надо открыть глаза.

Подумал и почти сразу забыл об этом. Снова нахлынула серая хмарь изгоняя сознание на уровень ниже, чем у разумных, туда где властвуют одни лишь звериные инстинкты.

Как ни странно, в какой-то мере это приносит облегчение.

Думать не надо, надо действовать. Чтобы выжить. Здесь и сейчас.

Глаза открываются сами собой, теперь нет нужды ради это делать усилия. На смену рассудку пришли древние инстинкты выживания, имеющиеся у любого сложного организма.

Не нужно подгонять себя, заставлять. Ты либо делаешь, либо умираешь. Вот так вот все просто.

И глаза открываются.

Мутная пелена. Что-то мешает рассмотреть, что вокруг происходит. Надо выбираться – не мысль, еще один посыл откуда-то из глубины подсознания.

Поднимаю руки. Они упираются в прозрачную стену. Стекло – понимание приходит внезапно. Или пластик? Разум начинает работать, но пока еще не слишком охотно, у руля все еще подсознание.

Бью по невидимой преграде. Получается плохо. Мышцы похожи на распущенные веревки, удары выходят слабыми, почти незаметными.

Становится трудно дышать, только сейчас понимаю, что рот и нос закрыт плотно прилегающей маской.

Преграда исчезает внезапно. Съезжает вбок и тонет в боковых пазах. Раздаются щелчки, маска сама отпадает. На автомате делаю глубокий вдох и тут же захожусь в кашле.

Холод сковывает тело. По коже пробегают мурашки.

Рывок. Осознаю себя сидящим в продолговатой капсуле. Глаза открыты. Длинное помещение залито кроваво-красным светом. По ушам бьют противные дребезжащие звуки.

Аварийная тревога – знания появляется неожиданно.

И снова – надо выбираться.

Справа и слева тянется ряд похожих капсул, крышки там тоже открыты, из некоторых выныривают люди, как и я переходя в сидячее положение. У всех потерянный вид.

Сознание полностью прояснилось.

Мимо пробегает несколько человек. Они не останавливаются и не пытаются помочь. В серых безликих комбезах, они видимо очнулись чуть раньше, чем остальные и смогли прийти в себя настолько, что смогли двигаться.

Рядом со мной один притормаживает.

Машинально поднимаю голову, незнакомый мужик почему-то глядит на мою шею, хмурится.

– Живой?

Не отвечаю, потому что вопрос кажется идиотским. Был бы неживым, не сидел бы, а лежал дальше в пластиковом гробу.