Юрий Иванович - Принцесса Звездного престола (Тетралогия) [litres]

И моя экзекуция продолжилась! Только теперь по-иному. Оба штурвала, к которым крепились цепи, поднялись по трубам вверх, и я оказался над кроватью. Затем штурвалы прокрутились на сто восемьдесят градусов, вследствие чего мое тело провисло животом вниз. Несильно, так как натяжение цепей этого не позволяло, но и приятного было мало.

И вот тогда девица отхлестала меня от души, со всей силы. И было у нее этой силы явно достаточно. При этом она со злостью постанывала и даже повизгивала — все-таки чем-то я очень ее разозлил! Или не оправдал надежд на что-то неадекватное. Ну что ж, тем лучше для меня. Потерпеть удары плеткой? Да без проблем! Подобное было сделать даже легче, чем вытерпеть предшествующие избиению ласки. Не впервой! Тем более что тело было сильно парализовано — и особой боли я не ощущал. Вначале… Так как чуть позже воздействие кольца исчезло и пришлось опять напрягать силу воли. Подсознание и боль так и пытались толкнуть тело к сокращениям и извиваниям.

Но всему приходит конец. Да и моей мучительнице, видимо, совсем надоело мое полное равнодушие к происходящему. Ожидаемого удовольствия она явно не получила. Выругавшись напоследок на незнакомом мне языке, она швырнула плетку на кровать и выскочила из комнаты. Так и оставив меня висящим на вытянутых конечностях.

Досталось мне все-таки здорово! Я почувствовал, как из нескольких мест моего многострадального тела что-то вытекает, и, посмотрев вниз, с прискорбием заметил несколько капель крови, оросивших это проклятое ложе. Вдобавок моя спина, запястья и лодыжки засигналили о чрезмерных нагрузках, посылая со своих нервных окончаний все более усиливающиеся импульсы боли в мозг. Если меня решили добить, то времени на это уйдет не много: пара часов — и я разорвусь на несколько остывающих кусков.

Мои грустные размышления прервал звук открывающейся двери, и в комнату впорхнула еще одна женщина. Она была одета в простенькое платьице, немного прикрывающее колени, и в небольшой передник домохозяйки. Вошедшая в ужасе всплеснула руками, заметив мое плачевное состояние, и заметалась вокруг, причитая:

— Вот уж сволочь! Совсем, мразь, совесть потеряла! Над больным человеком так измываться! А чтоб ее ржавчина съела! — Она нажала нечто на трубах, и я опустился на кровать. — Ой, мамочки! Как же она тебе спину и ноги располосовала!!! — Удовольствие от прекращения моей растяжки заставило меня с удовлетворением замычать. — О великие электроны! Он же, бедняжка, ничего не чувствует! Сейчас, сейчас! — Она метнулась куда-то в сторону и уже через минуту смазывала мои раны чем-то прохладным и успокаивающим. Видимо, мазью. — Полежи, родненький! Хотя ты и так ничего не чувствуешь?! Надо же! Даже странно! Тогда ведь сразу видно: грех такого человека даже обижать! Когда-нибудь эта садистка таки закончит свою мерзкую жизнь среди голодных акул! Они давно по ней плачут! И кто ее, такую злюку, на свет породил?!

Закончив манипуляции с мазями, она занялась моими цепями. Те открывались, по-видимому, совсем просто, так как она быстро освободила мои ноги и руки и осторожно повернула меня на бок. Я бездумно продолжал тихонько мычать и уставился на нее будто бы бессмысленным взглядом. Но сразу же рассмотрел довольно-таки милое личико, обрамленное легкомысленными кудряшками, и большие голубые глаза. А самое главное — на ней тоже был ошейник! Такая же рабыня, как и я. Девушка смотрела на меня с искренним сочувствием и состраданием, и мне показалось, что лучшего союзника мне не найти. Вот только как я смогу с ней поговорить? Вдруг нас прослушивают, а то и просматривают? Ладно, отложим откровения до лучших времен. Вначале осмотримся.

Я сменил мычание на агуканье и протянул к ней руку. Она настороженно отодвинулась, но потом воскликнула:

— Да у тебя же и руки натерты! — и тут же сняла прокладки из кожи и смазала запястья и лодыжки все той же чудодейственной мазью. Боль меня там не беспокоила, но я радостно заулыбался и снова протянул к ней руку. Минуту она не могла понять, а потом ее лицо озарилось догадкой. — Кушать? Ты хочешь кушать?!

Услышав якобы мое любимое слово, я заагукал еще радостней и протянул к ней обе руки. Девушка вскочила и очень скоро вернулась с пригоршней конфет в ярких, блестящих обертках. Увидев их, я даже сел, не обращая внимания на дискомфорт из-за повреждений на мягком месте, и стал подпрыгивать от нетерпения. Первую же данную мне конфету я сразу отправил в рот с фантиком. Глаза девушки расширились от осознания моей полной тупости, и она попыталась забрать угощение. Ну да! Еще чего! Я с яростью пережевывал все вместе и мог откусить и ее палец, если бы она попробовала им воспользоваться. Тогда она вздохнула и стала снимать фантики, говоря: