Александр Волков - Пять песен мира. Книга 1

— Пап, — у Алекса в груди потяжелело, а сердце пропустило пару ударов. Он глядел на Валериана заблестевшими от подступивших слез глазами. На душе сделалось тяжело и гадко. — Пап, — голос Алекса дрогнул. — Ты что задумал? Пап, — Алекс сжал руку Айрис крепче.

— Береги Айрис, сын, и себя береги. Знаешь, — Валериан опустил глаза в пол. — Я желаю практически обо всем, что сделал в своей жизни. Обо всем, кроме тебя. Обязательно попади в мою мастерскую, понял? Там ты узнаешь всё, что нужно.

— Пап!

Алекс потянулся к Валериану, но тот схватил его за руку и умелым движением выдернул его из равновесия, затем толкнув на лестницу подвала. Алекс с криком оступился, споткнулся, и вместе с Айрис кубарем покатился по лестнице. Ударяясь то спиной, то лопатками, то коленями, то плечами. Мир перед глазами вращался, деревянные ступеньки трещали и громыхали, а в теле тут и там вспыхивали уколы боли.

Повалившись на твердый бетонный пол, Алекс выругался, резко вскочил, и, прихрамывая, понесся наверх. Под подошвами кроссовок ступеньки трещали, некоторые сломались даже, и острыми гранями деревянных обломков Алекс поранил себе ногу, но это его не остановило. В отчаянном порыве невыносимой душевной боли он стал кричать, и плакать.

По щекам градом покатились слезы, и в сердце защемило до боли.

Он видел, как дверь подвала медленно, будто специально медленно закрывалась, скрывая из вида широкую спину Валериана, с воинственными криками палившего по звуковикам без устали.

Дверь закрылась, Алекс врезался в нее с разгона и тут же вцепился пальцами в края, со всей силы став тянуть полотно в сторону. Но замок с щелчком закрылся. Дверь замкнулась наглухо. И даже очень сильному мужчине, вроде Валериана, было бы не под силу открыть ее вручную.

Но Алекс пытался. Он ничего не понимал. Только пытался открыть проклятую дверь, за которой выли звуковики, гудел акустический излучатель, и кричал Валериан, находившийся на волосок от гибели.

— Папа! — прокричал Алекс, став тянуть дверь, и запрокинув голову. Лицо его покраснело, залилось багрянцем, вены на шее вздулись от криков, а голосовые связки едва не рвались. — Отец! Не надо! Папа! Пожалуйста!

Алекс схватился за ручку маленького обзорного окошечка, и рванул ее в сторону, став видеть в гостиную через маленькую щелку. Настолько маленькую и бесполезную, насколько Алекс себя чувствовал. Щель разделяла их непреодолимым препятствием, но позволяла наблюдать, от чего становилось еще больнее.

— Пап! — Алекс колотил кулаками в дверь, разбивал их до крови, но не обращал внимания на боль. — Папа!

Слезы солеными ручьями катились по щекам и жгли прокусанные губы, оставляя на языке гадкий солоноватый привкус.

Акустическая ловушка перестала гудеть, и твари с новой силой бросили щупальца в Валериана, опутав ему руки, ноги и торс. С грохотом на пол свалился излучатель. Валериан отчаянно скалил зубы. Напрягал мощные мышцы, покрытые вздувшимися венами, но вырваться у него не получалось.

Алекс наблюдал с отчаянием. С болью. С щемящим грудь горем.

— Ты же ненавидишь меня! — крикнул он сквозь рыдания, и стукнул в дверь окровавленным кулаком. — Ненавидишь меня! Ненавидишь! Ты превратил мою жизнь в казарменный ад!

Когда Алекс увидел, что звуковики обнажили маски, то застыл на месте и сделался будто парализованный. Он побледнел и сжал разбитые в кровь кулаки, стиснул зубы, и прерывисто дышал.

— Алекс…. — снизу донесся немощный голос Айрис. — Алекс…. Где ты…. Куда пропал….

Но Алекс не слышал ее. Он прощупывал маски отчаянным взглядом, и видел их детали. Маски были разные, каждая обладала своей особенностью, своими чертами. Одноглазые маски с перекошенными пастями, маски без глаз, но с выпирающими элементами, напоминавшими по форме человеческие конечности. Наверное, это были конечности тех, кого звуковики сожрали.

Одна Маска бросилась Алексу в глаза сильнее остальных. Звуковику, который первый стиснул Валериана щупальцами, принадлежала самая красивая маска, совсем не безобразная. Она была идеально ровная, а в центре чернел рисунок розы с двумя листочками, и казалось, что розу эту нарисовал очень опытный художник.

Стройность и идеальность маски удалось испортить очень быстро, когда на ней открылась пасть, и когда обнажились корявые клыки.

— Отец, — Алекс беспомощно провел по двери расшибленной ладонью, оставляя на металле кровавый след. — Отец…. — Алекс всхлипнул, и к горлу его подступил ком. — Пожалуйста….