Павел Корнев - Поводырь мертвых [СИ]

Я двинулся в путь, шлёпая босыми ступнями по холодной грязи, и почти сразу послышался шорох в кустах, на полянку выбрался небольшой полосатый кабанчик. Он возмущённо хрюкнул, но, прежде чем кинулся на меня – если, конечно, собирался это сделать! – я перехватил фламберг двумя руками, молодецки ухнул, крутанулся на пятке и скинул тяжеленный меч с плеча. Оружие свистнуло, рассекая воздух, и точно так же должно было развалить надвое подсвинка, но рукоять невесть с чего провернулась в ладонях, и клинок ударил в розовый пятачок плашмя.

Животину отбросило обратно в кусты, а я не сумел удержать равновесие, инерция закрутила, и острие вспахало дёрн, глубоко засело в земле. И тут же сильнейший удар в колено заставил подломиться ногу. Не повалился на землю, не иначе лишь чудом.

Получен урон: 20

Критическое повреждение левого колена!

Подвижность ограничена!

Системное сообщение промелькнуло и сгинуло, словно его и не было, а вот атаковавший меня кабанчик никуда пропадать не собирался. Он отступил, готовясь вновь пустить в ход торчащие вверх клыки, и тут уж я не сплоховал, выкинул в его сторону левую руку и мысленно потянулся к своим магическим способностям. Пальцы заледенели, словно запустил их в потроха мертвеца, энергия потекла через них, осклизлый комок сорвался с ладони и угодил прямиком в распахнутую пасть подсвинка.

Нанесён урон: 8

Кабанчик замер как вкопанный, задрожал, отрыгнул червей и какую-то красную слизь. Добить его не успел: из кустов уже выбрался тот поросёнок, что получил фламбергом в самом начале схватки. Из ноздрей распухшего пятачка сочилась кровь, но настроен лесной обитатель оказался более чем решительно. Он сходу взял неплохой разбег, и я не сумел и не успел высвободить из дёрна фламберг, да ещё и завалился на бок, ладно хоть отгородился от подсвинка воткнутым в землю клинком. И подсвинок не разочаровал, со всего маху налетел за волнистое лезвие, распорол о него брюхо и поплёлся прочь, а из страшной раны начали вываливаться потроха.

И тут же мне прилетело под рёбра! Отрыгнувший могильных червей кабанчик скакнул вперёд, ударом в бок сбил на землю и мотнул головой, распарывая плоть клыками. Я в ответ саданул его ножом в шею. Хлестанула кровь, зловредная тварь отшатнулась, завалилась на траву и принялась подёргивать лапами.

Получена кровоточащая рана!

Критическое состояние!

На ноги подняться я уже не смог. Только опёрся ладонями в землю, и внутренности пронзила столь резкая боль, что был вынужден завалиться на спину и зажать ладонями рваную рану в боку. Горячая кровь продолжила бежать через сомкнутые пальцы, и вместе с кровью из меня потекла сама жизнь.

На последних пунктах здоровья боль утихла, и я впал в оцепенение, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Тогда-то и послышалось хлопанье крыльев. Слетевший с крыши сторожки ворон уселся на плечо и одним решительным движением выклевал мне глаз.

Ах ты тварь! Да я из тебя суп сварю, курица драная!

Небольшим утешением послужили сообщения о погибших от кровотечения подсвинках, начисленном опыте и поднятом уровне, но мне было уже всё равно. Я умер.

Вы погибли, но это не страшно!

Поначалу системное сообщение показалось откровенной издёвкой разработчиков, слишком уж неприятные ощущения довелось испытать, но дальше вывалился ворох оповещений о снижении пиковой чувствительности нервной системы, балансировке обоняния и улучшении слуха. Как видно, тонкая настройка игрового оборудования ещё продолжалась, и смерть – а точнее, чрезмерные болевые ощущения, сопутствовавшие ей, – стали поводом для внесения правок в установленные по умолчанию параметры.

Затем всплыло предупреждение о том, что изменения вступят в силу после двадцатиминутного сеанса сна, я дал на это согласие, а очнулся во всё том же гробу.

Окружающая действительность сделалась самую малость реальней, отступила едва заметная головная боль. В остальном же всё осталось по-прежнему. Разве что на рубахе прибавилось прорех; и она, и портки потеряли несколько единиц прочности, хорошо ещё не пришлось штопать их или отмывать от засохшей крови.

Я с некоторой даже опаской уселся в гробу, прислушался к собственным ощущениям, но ничего не беспокоило и без следа сгинуло головокружение. Фламберг обнаружился на столе, а за ножом пришлось идти на улицу. Судя по только-только начинавшему красить край неба солнцу, времени с момента моей бесславной гибели прошло как раз около заявленных системой двадцати минут; наведаться сюда не успели ни люди, ни звери. И крысиный король, и разрубленные мной кабанчики никуда не делись, да и зловредный ворон по-прежнему восседал на крыше.