Сергей Михеев - Билет не туда [litres]

– Пропустишь? – спросил я его.

Он явно понял меня и мотнул головой. Нет, ну сам виноват. Сиро попытался давать мне вводные, но я просто послал его.

– Иди нах! – сказал я ему, как говорил в таких случаях Шано. – Пошел ты… – добавил еще одно ругательство, прицепившееся ко мне на этой надоевшей планете.

И Сиро заткнулся. Я набросил шкуру и двинулся на этого здоровяка. Он начал поигрывать дубиной, демонстрируя, что сейчас ударит туда или нет, сюда.

Я не стал с ним играть, при очередном замахе со всей возможной скоростью переместился к нему, схватил дубину одной лапой, а другой попытался полоснуть его по брюху когтями. Он отскочил назад, но не отпустил своей дубины. «Зря ты это», – подумал я, взмахнув когтями перед его лицом. Он попытался отшатнуться еще дальше, но рука с дубиной была и так на изломе. А мои длинные лапы вполне доставали его. Схватив его за плечо, хотел взять за голову, но не удалось и ударил его тело грудиной о колено свой нижней лапы. У него что-то хрустнуло в груди. Отпустив дубину, я наколол его тело на когти второй лапы, бросил измятое тело себе под ноги и сделал шаг вперед.

– Ну привет, Череп!

– Привет. Противника-то добей, а то он сейчас тебя еще вполне наказать сможет.

Я обернулся, бугай пытался подняться, несмотря на раны, нанесенные моими когтями. Я взмахнул лапой, и когти прошли наискось по его спине, разрубая позвоночник и ребра. После такого не живут. Сбросив шкуру, я огладил череп…

– Какой ты большой, оказывается!

– Это не я. Это мой футляр, я внутри, ну не я, конечно, моя филактерия. Но этот хрустальный череп прошу забрать с собой, привык я к нему.

Я приподнял череп-футляр, открылась нижняя челюсть, и оттуда я извлек уменьшенную копию большого черепа.

– Не возражаешь, я пока повешу тебя на этот пояс. Знакомься, это Сиро.

– Можешь не знакомить, мы давно друг друга знаем.

Ну все, кто как, а я хочу на поверхность. И пора решать дела с моим командованием, пропасть из вида на почти два месяца – это залет. Самовольное оставление. Если так можно говорить о партизанах. В общем, никто не стал возражать, и наконец мы вылетели на поверхность. Я был в восторге. Утро, не раннее, около восьми, думаю. Изумруд травы, голубые небеса с редкими облачками, туман кое-где внизу. А воздух! Два месяца я дышал черт знает чем!

– Извини, конечно, но не два. Гораздо больше. – Синий.

– Как, а сколько времени прошло?

– Здесь всего около месяца. А вот твоих личных почти полгода.

– Почему?

– Там время течет другим образом. Ты постарел на полгода. Если тебе это важно.

– Ладно, нужно идти сдаваться. Только, боюсь, этот флаер вообще не стоит показывать никому. Это же прямое обвинение в мародерстве, а если я расскажу, что происходило в реальности, это даже не знаю что. Какое воинское преступление.

– Ну и что думаешь?

– Если война окончена, то постарайся прикрыть меня сверху, теперь за поверхностью следят уже наши глаза. Отлетим подальше, я заберу с собой всякие мелочи, меч старый, саблю монаха и его медальон. Заберу Сиро и Черепа. Как к вам лучше обращаться?

– Череп. Пока обойдемся этим. А к Сиро лучше обращаться Сиро-азав. Он постеснялся это предложить, а ты просто не знал. А идея неплохая. Не стоит твои честно заработанные сокровища светить жадным тыловикам, которые займутся тобой. Мне очень жаль, но тебя помурыжат, и серьезно.

Я спрятал свой флаер, подумав, достал байк и, собрав самые необходимые мелочи, отправился на встречу с новыми властями планеты. В тот же день меня приняли карантинщики Короны. Вежливо разоружили и отправили приводить себя в порядок. Под охраной – а вдруг я не тот, за кого себя выдаю? Затем мной занялись армейские дознаватели. Несколько дней я писал отчеты и беседовал с офицерами безопасности. Меня это даже не возмущало – устал. Я даже не понимал, как я устал за эти месяцы. Просто все осточертело. Скрывать мне нечего, именно такую «маску» я использовал, и мне сильно помогал Череп, просто тупо отвечал на вопросы, просто писал объяснительные, снова и снова. Меня «просили» более тщательно описать этот эпизод или другой. Снова беседовали, пытаясь подловить на неточностях. Они, конечно, были. Слишком много произошло за эти месяцы. В перерывах я отлеживался, читал, не слишком вникая в прочитанное, отъедался. Что бы там ни было, скрывать мне нечего. Спустя неделю ко мне вдруг потеряли интерес. Потом подняли ночью, и снова беседа. Постепенно, отходя от постоянного стресса, я начал в душе возмущаться. До взрыва дело не дошло, я не совершил ничего недозволенного. Ах да, нашел способ бить жрецов. Тоже подозрительный момент. Техи и их особисты чертовски занудны. Мне снились кошмары. Вот пока воевали и я ползал под землей, спал как убитый, а теперь умирал почти каждую ночь. Разными способами. Утром просыпался без сил и в поту. Череп объяснял это просто – стресс, пройдет. В какой-то момент они снова забыли обо мне. Несколько дней валялся на койке, думал, что к учебе уже, похоже, не вернусь. Ну и на фиг. Отчислят – уйду во внешние миры наемничать, как советовал дед. Без патента, и что? Могу и рядовым послужить, подготовка есть, выслужусь. Мне все стало безразлично, восторг и воодушевление, вызванные победой, сменились апатией и тяжелой депрессией. Помогали беседы с личами, они не давали расклеиться, Череп объяснял основы магии, которыми я ранее не интересовался, помогал разобраться с трансформой. Оказывается, она вовсе не статична, ее можно менять, и вообще хаоситы – полиморфы. При достаточной тренировке можно превратиться во что угодно. Так что я потихоньку тренировал частичную трансформу. И размышлял, какой второй облик мне стоит закрепить как базовый для быстрого перехода. Сиро-азав занимался со мной тактикой и стратегией, как применять эффективно разные рода и виды войск, как лучше создавать сбалансированную группу для работы на разной местности, разбирал со мной разные исторические битвы. Исторические для него, для меня – абсолютно неизвестные. Иногда мне снились убитые однополчане. Они ни в чем не обвиняли меня, как описывают другие, пережившие тяжелые потери. Просто снились. Все постепенно стиралось из памяти, погребенное рутиной заключенного. Именно заключенного. Иногда просыпалась обида на все. Проще было, наверное, просто сдохнуть на этой, рядовой для Короны войне. После короткого перерыва в допросах меня рутинно вызвали и без каких-либо объяснений вернули курсантскую форму. Снова в камеру.