Артем Зайцев - Серый Дом Грэр [СИ]

— Это не ответ.

— Я доходил до трибара. Тебя это интересует? — его худое тело в маскхалате обернулось. Грэр отражалась в отражающим её, на фоне серого мира, бронежилете.

— Да, — она аккуратно кивнула. — Переходил?

— Так точно, мэм.

— Врёшь, — из-за плотного смога, сгущающегося к центру, не было каких-то точных навигационных координат, но Грэр полагалась на своё чутьё, считая, что им подниматься ещё не меньше двух километров. Кроме самого начала пути, она не ощущала никакого подъёма ввысь или изменение наклона. Мост тянулся ровно прямо, иногда поворачивая то в одну сторону, то в другую. Дальше тридцати метров уже ничего не было видно.

— С чего бы?

— Сколько нам идти до трибара?

Везунчик Орзо улыбнулся.

— Такой вопрос задают все новички.

— Сколько?

— Зависит от нашего положения здесь, — он головой обвёл туман.

— И где мы?

— Ещё не близко, — он продолжал прижимать руку к нижней части своего бронежилета. — Ты хоть представляешь, какие размеры у этого места?

— У сферы?

— Да, у сферы.

Грэр отрицательно покачала головой.

— Вот именно. Если ты не можешь в голове представить размеры, то любые координаты лишены смысла. Дошли мы до трибара, не дошли — тебе не всё равно?

— Если дойдём, то значит, будем ближе к центру, — немного задумавшись, она спросила. — Защитные механизмы. Что ты про них знаешь? Они действительно существуют?

— Если бы они не существовали, то чтобы всем нам мешало покинуть это место?

Грэр риторически промолчала. Она родилась через десять лет после того как инопланетяне телепортировали её родителей из их родной планетарной системы сюда. Дети здесь редкость. Те, кто родился «снаружи», рассказывали, об удивительных сооружениях, возведённых человеческой рукой. Зеркальные матрицы, собирающиеся в систему, окружавшую звезду. Энергия солнца фокусировалась в когерентный луч, устремлённый через всю планетарную систему на корабли. Огромные спиральные соленоиды из сверхпроводников, мощностью в единицу гаусса для корректировки магнитных полей планет. Впрочем, эти слова ничего не значат для Грэр. Она никогда ничего подобного не видела, и относилась скептически к разговорам в данном направлении. Её реальность — здесь, на останках былой славы, где материала теперь не хватит на постройку нескольких боевых передвижных аппаратов. И это при том, что энергии здесь — внутри сферы — безгранично.

— Как выглядят эти… защитные механизмы?

— Как абстрактная мазня.

— Это не ответ.

— За трибаром очень большая плотность тумана. Там легко потеряться и на узком мосту.

— Если эти механизмы существуют, то почему их не видят на детекторах? Инфракрасный диапазон?

— Уверен, этот вопрос ты задавала себе сотни раз.

Он прав. Снова. Грэр не видела другого тумана, кроме как того, что окружает её с рождения. Маленькой она всматривалась в горизонт, пытаясь увидеть, как он заворачивается перпендикулярно дугой. Но расстояние было насколько большое, что вдалеке всё сливалось подобно поразившей близорукости. Глаза начинали болеть. В этом мире всё не так. Серую поверхность покрывают едва светящиеся проводники, способные, каким-то образом, освещать всю местность. Отсутствие звезды не является проблемой получения тепла. Проводники здесь — одновременно и радиаторы. Конечно, любой материал является радиатором и проводником одновременно, просто в разном соотношении, но здесь оно так и осталось невыявленным.

В раннем возрасте у неё обнаружили вырождение родопсина — глазного пигмента. Хромофор практически не поглощал солнечный свет. Такое заболевание выявили у всех новорождённых. Существует диапазон длины волны видимого света: от фиолетового, переходящего в ультрафиолет, до красного, переходящего в инфракрасный. Вся длина волны составляет жалких триста нанометров. Серый в неё не входит. Он — неспектральный. Это практически генная деградация.

Грэр вспомнила, как она играла во дворе своего дома, окружённого периметром решётки, пока её не пришлось сдать на материалы для более нужных людям вещей. Она постоянно слышала лёгкое пульсирование, исходящее от поверхности, и проводников, в частности, но когда наклонялась, то не могла понять, почему громкость не изменялась, как изменяется у рельсы. Уже будучи взрослой, изучив науку как оружие, она поняла, что пульсирование передаётся не через газовую среду, а прямо в ухо через неосязаемую вибрацию под её ногами.

Размышление вернуло её к другому размышлению.