Владимир Тимофеев - Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент

А вот с бритвенными принадлежностями приключился затык. Упаковка обычных лезвий «Балтика» или «Нева» стоила аж два с половиной рубля. Для меня это в настоящий момент было ну просто охренеть сколько. Хорошо, что рядом нашлись лезвия чуть похуже и подешевле, с оптимистичным названием «Восход», но всё равно, отдать рубль за обычные расходные материалы — это сразу напомнило мне хитрую маркетинговую политику будущих производителей принтеров, когда приобретение картриджей для печати обходилось потребителю на порядок дороже покупки самого аппарата.

В этом времени всё было практически так же. Бритвенные приборы стоили меньше, чем лезвия.

Неплохие металлические станки «Днепр» и «Алмаз» имели ценники 2 руб. 00 коп. Станок «Элегант» с симпатичной накладкой на рукояти — 1 руб. 70 коп. Аналогичный «Спорт-6» — 1 руб. 50 коп. Единственное, что мог я позволить себе в нынешних обстоятельствах — это непритязательный «Спорт-14» ценой 52 копейки плюс ещё 30 за пластиковый футляр.

Отказаться от ненужной мне упаковки было решительно невозможно. Почти как в небезызвестном фильме «Дежавю»: «Те́фтель с рисом, котлета с картошкой. Меняться нельзя». Хочешь не хочешь, пришлось отдавать деньги и за футляр.

Словом, все сделанные в «Галантерее» покупки обошлись мне в весьма «приличную» сумму: два рубля двадцать четыре копейки. В кармане осталось два гривенника, одна пятнадцатикопеечная, два пятачка и одна двушка. Их требовалось распределить на два дня. Дальше я не загадывал — надеялся, что что-нибудь, да придумаю…

«Файф-о-клок» по-советски начался в четверть пятого. Время я узнал у прохожего и сразу же выставил по нему стрелки найденных в раздевалке часов. «Треугольный» пакет молока и две калорийные булки обошлись мне в тридцать четыре копейки. Остатка в тринадцать копеек тютелька в тютельку хватало на «укороченный» батон белого хлеба. Его я собирался приобрести завтра где-нибудь ближе к «ужину». Пусть вместо чая или компота будет простая вода, но всё равно — по чисто вкусовым ощущениям это намного сытнее и лучше «сбалансированной» тюремной пайки.

Сегодня же у меня настоящее пиршество. Вроде только пять дней не ел нормальной еды («прокурорские» бутерброды не в счёт), а кажется, будто прошла целая вечность.

Булки и молоко я вкушал, сидя на лавочке во дворе дома, расположенного на улице Космонавта Волкова. Отсюда до моего убежища было около полутора километров. Специально отошёл от него подальше, чтобы не связывать себя желанием поскорее вернуться. Лучше прийти туда ближе к ночи, чтобы находиться внутри минимально возможное время. Кто знает, вдруг какому-нибудь должностному лицу клюнет проверить комнату на предмет всяких несоответствий? Попробуй тогда объяснить ему, что, мол, оказался тут совершенно случайно и, значит, милицию вызывать совсем ни к чему…

Когда трапеза уже подходила к концу, я вдруг заметил прошмыгнувшего мимо подъездов «товарища», одетого в такой же, как у меня, сигнальный жилет и очень похожую робу. В руке у «джентльмена» в жилетке болталась авоська, в авоське позвякивала «посуда» — пара бутылок красненького и несколько банок консервов.

Борьба между ленью и любопытством длилась меньше секунды.

Поднявшись с насиженной лавочки, я не спеша двинулся за «оранжевым» гражданином. Кто знает, может быть, там, где подобные водятся, удастся найти какую-нибудь работу.

Гражданин с авоськой исчез за бетонным забором.

В том месте, где он прошёл, в заборе обнаружилась большая дыра-пролом, прикрытая деревянным поддоном. Недолго думая, я нырнул следом.

С той стороны прямо перед ограждением стоял проржавевший компрессор со спущенными колёсами. Осторожно выглянув из-за пробитого воздухосборника, я принялся с интересом осматриваться.

Железная дорога.

Надо же, как интересно! Всего три месяца назад и тридцать лет тому вперёд, в августе 2012-го, я посещал это место. Платформа «Красный Балтиец», напротив станция «Подмосковная». В двухтысячных здесь организовали железнодорожный Музей с поворотным кругом и паровозами. Сегодня, в 1982-м, всё было совсем по-другому.

Здания депо, десятки строений (постоянных и временных), сортировочная горка, стрелочные переводы, пыхтящие жаром локомотивы, запах окалины, солярки и креозота, катящиеся по рельсам вагоны, сопровождающие их регулировщики скорости (они же — «башмачники») в похожих на мой жилетах, мигающие семафоры, гудки, стуки колесных пар, лязгания срабатывающих автосцепок, малопонятные для несведущих объявления диспетчерской службы…