Артём Горохов - Герой поневоле [litres]

Пока Нина принесла перцы, они успели опустошить бутылку, и теперь разговор пошел «за жизнь».

– Пойдем на перекур, орденоносец!

Девятов охотно согласился. Он не мог не думать о чудесном возвращении Глеба, но в голове была еще одна мысль.

– Давай, Балагур, что там ты сказать хочешь? – спросил Башлыков.

– Откуда знаешь?

– По глазам вижу!

– Не хочешь к нам, Жека? – серьезно спросил Девятов. – Без шуток. Если хочешь – подумай.

– Да что там думать, Володь, после того как узнал я это все, мне либо память надо стирать, как Глебу, либо к вам брать в «Люди в черном»!

– Значит, решено?

– Решено! Я с удовольствием!

Девятов крепко пожал руку друга, потом обнял его и потащил к столу.

На следующее утро Владимир пришел в больницу, спросив в регистратуре, где лежит Глеб Таран. Он все еще не мог поверить в то, что парень жив.

В светлой палате стояло две койки. Одна была пуста, на второй лежал Глеб. На краю кровати сидела девушка, она склонилась к Тарану, положив ему голову на грудь и обнимая за плечи. Девятову понадобилось все его самообладание, чтобы не показать крайнего удивления.

– Как я рада, что ты вернулся! Места себе не находила! – шептала Лена. – Пообещай, что больше ни на секунду меня не оставишь.

Глеб гладил ее волосы.

– Обещаю, Лена. Но…

– Не говори сейчас ничего.

– Хорошо.

Он увидел вошедшего Владимира, пошевелился, и Елена поднялась. Таран и вправду не узнавал Девятова. Он смотрел на него вопросительно. Владимиру понадобилась какая-то секунда, чтобы понять все.

– Глеб Таран? – спросил он.

– Это я. А вы?

– Я из милиции. Меня зовут Владимир Девятов.

– Уже приходили. Я все рассказал им. Помню только, как с тренировки на мотоцикле выехал. А потом всё – пустота. Как будто один миг прошел, а мне говорят, что чуть не три месяца! Где был, что делал – совершенно не помню.

– Ну, это ничего, – мягко сказал Девятов. – Может, еще вернется память. Главное, что нашелся. – Он посмотрел на Клюеву. – Врачи говорят, что здоровье в полном порядке?

– Так точно! Здоров как бык. Никак не выпишут, гады!

Девятов внимательно всматривался в глаза Глеба, пытаясь распознать блеф, но ничего так и не увидел. Лена вышла в коридор, чтобы не мешать мужчинам говорить. Девятов для вида достал блокнот и стал задавать разные вопросы Глебу.

– Вот и хорошо! – закончил наконец Владимир. – Вот мать-то обрадовалась, наверное! Она все пороги пооббивала, всех на уши подняла! И невеста твоя тоже.

– Они – все, что у меня есть.

– Ты береги себя, Глеб. Пойду отправлять в архив дело о твоем исчезновении.

Девятов не хотел встречаться с Маргаритой Викторовной, поэтому поспешил выйти.

Он набрал номер телефона Марышева:

– Это невероятно, но Таран жив и здоров. Находится в больнице, все обследования завершены, сегодня выпишут.

– Он и вправду ничего не помнит?

– Абсолютно. Я специально с ним беседовал. Меня бы он не обвел вокруг пальца. Да и зачем?

– Хорошо, но теперь его нельзя выпускать из оборота. Может, вспомнит чего или выйдут на контакт с ним. Надо дать команду и держать на контроле.

– Слушаюсь. А как же с наградой теперь? Отменят награждение? Ведь он не помнит ничего. Или будет другой вариант?

– Президент подписал указ, значит, награда найдет героя. Но, возможно, позже. А пока что ты проследи, чтобы условия жизни у них были, как положено герою. Семье нужно оказать всяческую поддержку.

– Вас понял. Будет сделано.

Девятов нажал сброс и некоторое время держал в руках телефон, раздумывая. Все складывалось даже лучше, чем он ожидал. Нужно было подумать, как помочь семье и на каком основании, но этим можно было заняться после возвращения из Крыма. А пока перед отъездом Владимир заехал в цветочный магазин и поручил доставить для Глеба Тарана огромный букет с надписью «В знак благодарности».

Невидимый крейсер Космогвардии, медленно поворачивался, словно бегемот в болоте. Но это было лишь видимостью. Через мгновение он умчится в звездные дали, почти догоняя лучи, посылаемые в космос нашим Солнцем. Теперь его уже не могли заметить с Земли.

Елизавета подошла к иллюминатору, хотя там ничего не было видно. Она улыбалась и шептала молитву. К ней подошел ангел, единственный из тех, кто выжил в сечи у Капитолийского холма. Теперь он был в телесной оболочке и вновь блистал ослепительными доспехами.

– Ты зачем так за него упрашивала? – с улыбкой спросил ангел. – Как будто не знаешь, что он не в сингулярности, а в раю бы оказался. Он достойно завершил свой земной путь.