Дмитрий Серебряков - За гранью возможного [СИ]

— Ну-у-у-у… Думаю, как-нибудь отобьюсь. — Протянул я, с огромным удовольствием прижимая к себе на ощупь очень приятное и хрупкое тело девушки.

Сразу после этих слов она словно бабочка легко и просто выпорхнула из моих рук, и приземлившись, улыбнулась, став опять самой собой.

— Мне конечно понравилось, но боюсь, у нас тут совсем другие важные дела. — Обняв растерявшегося меня за правую руку, произнесла она, смущенно добавив. — А то в том положении мысли идут совсем в неправильном направлении.

— Кругом опасность и неизвестность, а у моей девушки мысли только об одном. — Ехидно произнес я. — Кажется, кто-то стал извращенкой.

— Ну тебя, дурачок. — Шутливо пихнув меня в бок, произнесла покрасневшая Мелинда.

— Но ты мне такой и нравишься. — Слегка прижав ее к себе, нежно произнес я.

— И это он меня еще извращенкой назвал. — Озорно улыбаясь, произнесла довольная Мел.

— С кем поведешься, от того и наберешься. — Философски произнес я, улыбаясь, за что получил еще один шутливый тычок кулачком в бок. — И все же, ты уж прости, но мне придется слегка побеспокоить твою память. — Серьезно добавил я. — Уж очень много вопросов появилось после разговора с Симоном.

— Кажется, моя скрытность явно затянулась. — Печально вздохнула Мелинда, по-прежнему прижимая мою правую руку к себе. — Мне конечно не хотелось рассказывать о своем прошлом, но видимо придется, а то рано или поздно это сделают другие.

— Если не хочешь, не рассказывай. — Равнодушно пожал я плечами. — Просто пояснишь пару моментов и все. Как я уже говорил, мне все равно, что там у тебя было в прошлом.

— Возможно, этот рассказ нужен не только тебе, но и мне. — Отстраненно произнесла Мел.

После этого мы с минуту шли молча. Я понимал, что моей девушке нужно время, чтобы собраться с мыслями и, наконец, открыться мне. И если честно, то я даже не совсем уверен в том, что хочу знать ее прошлое. Вряд ли у меня изменится отношение к Мел, но интуиция как будто предупреждала меня о том, что приятного в ее рассказе будет мало. Когда же Мелинда наконец начала свой рассказ, то я окончательно убедился в том, что интуиция меня не подвела.

Настоящее имя моей девушки было Люси Хей, но она сама сразу предупредила, чтобы я никогда так ее не называл. Это имя умерло раз и навсегда. Теперь она только Мелинда и все. Ну а Люси Хей оказалась одновременно диверсантом, шпионом, убийцей, и подобные этим титулы можно было перечислять еще очень долго. Рожденная с магическим даром небывалой мощи для своего мира, она сразу привлекла к себе внимание правителей различных стран. Сначала с ней общались предельно вежливо, но после все изменилось. В ход пошли шантаж, обман, предательство любимых людей. А закончилось все пленением, насилием и смертью в итоге. Но самое страшное во всем ее рассказе было то, что в день, когда она умерла, не выдержав пыток и насилия, ей исполнилось всего двадцать лет. В этот момент её рассказа во мне пылало только одно желание. Найти этих уродов и уничтожить всех до единого. Вот только это было невозможно. Ибо она сама уже давно отомстила всем своим обидчикам.

После смерти она очутилась в каком-то странном месте, носившем название «Система», там ее обучили владеть не только магией, но и еще многими полезными видами силы, не обойдя стороной и другие моменты подготовки супер солдата-диверсанта. Я для себя именно так все воспринял. В итоге, ее силу и стремление заметил ее учитель в будущем — Гермес. Именно он взял Мел под свое крыло, взамен пообещав исполнить ее заветное желание. Отомстить тем, кто ее убил. И он его исполнил в своём специфическом формате, устроив из этого экзамен. Мел должна была заставить своих жертв покончить жизнь самоубийством. Вот тут-то она и пустилась во все тяжкие. Играла чувствами будущих жертв, пытала близких на их глазах, и использовала разные мерзкие методы. Тогда она считала это правильным. Я же, слушая ее, сам не мог понять, что сделал бы на ее месте. Но думаю, что невзирая на задание, просто убил бы всех и все. Что я и озвучил.

— Какой смысл издеваться над теми, кого потом убьешь? Они же все равно после смерти ничего не будут помнить.

— Ты не понял. — Грустно улыбнулась Мел. — Таким способом учитель ломал мои моральные барьеры. Ему нужна была ученица без моральных и нравственных тормозов. И он своего добился.

— А мне так не кажется. — Уверенно произнес я. — Как он ни пытался, но все равно в тебя остались добро и нежность. Уж я-то точно это знаю.