Николай Беляев: Серебряная осень [СИ]

Чернота в кольце пробоя поменяла цвет, став светлее — точнее, светлее стали края, словно что–то обрисовывая контуром. Нечто приближалось, вон уже виден его силуэт, по краю круга побежали сиреневые всполохи…

— Браво, — раздались меланхоличные хлопки. — Саша, у тебя это получилось. Не пора ли утихомириться?

Что за нахрен? Это однозначно голос Бурденко, но его же здесь нет! Или есть?

Приложив все силы, я попытался повернуться — мир перед глазами качнуло, меня провернуло вокруг своей оси и швырнуло о стенку «стакана», но я успел увидеть Соколова, стоящего теперь гораздо ближе, в абсолютно расслабленной позе уверенного в себе человека — руки в карманах, голова гордо поднята… А осанка не пацана — осанка Бурденко, и голос его!

— Власов, я с тобой разговариваю. Кончай эту лажу, ты показал, что освоил древнее колдовство, молодец. Сворачивайся, это слишком опасно. Старые мертвецы должны лежать в земле.

— Заткнись, Олегыч! — заорал замректора. — Я слишком далеко зашёл!

— Саша, я слежу за тобой гораздо дольше чем полгода, — вздохнул Соколов голосом Бурденко. — В том числе через этого способного парнишку. Не делай ошибок. С живыми мертвецами уже был перебор. И с попыткой похищения людей — тоже. Не борзей, друг мой.

Вместо ответа Власов взмахнул руками, ударил одновременно обоими кулаками в землю перед собой — и замер.

Фигура вышла из кольца пробоя — она была невысокой, не выше метра семидесяти. Фигура пожилого, морщинистого бородатого человека со спутанными желтоватыми патлами и в накинутой на плечи шкуре какого–то зверя — может, даже волка. Она выглядела настолько древней, что с трудом воспринималась взглядом — в ней не было чёткости, она словно мерцала, будто находилась и здесь, и не здесь одновременно.

— Кто звал меня? — прогудел в голове бесплотный голос.

— Я звал тебя, Владыка! — гордо поднял голову Власов. — Принеси в этот мир свою древнюю мудрость!

— Боже мой, как пафосно, — развёл руками Соколов. — Одно плохо — разгребать это придётся мне…

Так. Маша же была у него в руках… но сейчас её там нет! Где она? А, вон — в стороне, в нескольких шагах… Он её выпустил?

Ну да, выпустил. Выходит, Соколов всё же не на стороне Власова? Он на стороне Бурденко?

Я почувствовал, как холодеют ноги — может, колдовство подействовало, а может, увидел то, что не замечали ни Соколов, ни Власов, увлечённые своим делом: Маша, схватив с земли разряженный СКС, лихорадочно шарила вокруг в поисках разбросанных патронов!

Совершенно спокойно Соколов поднял к плечу арбалет, прицелился… Спустил курок.

Не знаю, что за стрела у него была заряжена — возможно, та самая шоковая. Сработала она очень красиво — со вспышкой и глухим ударом. Судя по траектории, она должна была попасть Власову в спину, но этого не произошло — вместо этого взрыв произошёл в паре метров от него, и я почувствовал, как меня опять приподнимает в воздух…

В следующий момент пахнуло холодом, и меня изо всей сило приложило о зелёные от мха камни. Краем глаза я видел, как Соколова отбросило назад, словно неимоверной отдачей, Маша тоже полетела кувырком…

— Слабо, Олегыч, — услышал я голос Власова. — Я в твоём распоряжении, Владыка!

— Тебя здесь любят, как я погляжу, — раздался надтреснутый голос бородатого. — Мне это нравится…

Что произошло? «Стакан» пропал, однозначно. Похоже, шоковая стрела сработала не так, как планировал Бурденко — судя по всему, он не рассчитывал, что Власов защитится от подобного удара. Но вот отдача от срабатывания колдовства что–то сделала — я свободен, но один фиг без оружия и не факт что встану, Бурденко… а чёрт знает, здесь Бурденко или у него, говоря полузабытым уже языком айтишников, произошёл «дисконнект»… Белобрысый пацан лежит навзничь, Ярышев стоит на своей точке в тщательно выверенной позе, Маша пытается приподняться…

К Маше!

Я молниеносно вскочил — точнее, подумал, что молниеносно вскочил, вестибулярный аппарат поволок тело куда–то вбок, и я рухнул на четвереньки. Да и чёрт с ним, поползу! Времени у нас, похоже, нет совсем.

Вон Соколов — лежит, голова в крови, похоже, ударился о камень при падении. Не рассчитал Бурденко, сволочь такая — надо же, использовать пацана в виде «удалённого помощника»… Хорошо, сука, устроился, сам небось сидит в тёплом кабинете…

Как же, зараза, далеко до Маши — шагов двадцать, не меньше… когда пытаешься их проползти.

— Волк! Ты живой?

Если б я сам знал… Что–то они из меня точно выкачали своим колдовством.