Павел Корнев - Рутинер

— Концы в воду, — многозначительно заметил маэстро Салазар.

— Не бери в голову! — отмахнулся я. — Во всем Риере не наберется столько яда, чтобы у тебя хотя бы живот разболелся.

Микаэль хохотнул и спросил:

— Не странно разве, что мы здесь остановились?

— Было бы странно, обдели Адалинда гостеприимством столичного ревизора, присланного для проверки ее действий вице-канцлером, — покачал я головой.

— Возможно, оно и так. А возможно, и нет, — с сомнением произнес бретер и отправился восвояси.

Марта прикрыла за ним дверь, уселась на краешек широченной кровати и сказала:

— Странный он какой-то.

— Только сейчас заметила? — усмехнулся я, подумал-подумал и на всякий случай задвинул засов.

Следующую седмицу Адалинде было откровенно не до нас, ее вниманием целиком и полностью завладели заботы по организации похорон почившего в бозе супруга и размещению в городе съехавшейся со всей провинции родни, да и служебной рутины за время отсутствия накопилось изрядно. Я события не торопил, решив перевести дух сам и дать отдых остальным, благо всегда мог сослаться на необходимость проведения более тщательной проверки деятельности Риерского отделения и его главы.

Микаэль от рассвета до заката пропадал в винном погребе и, вполне вероятно, даже там ночевал; в любом случае его было не видно и не слышно. Марта первые дни отсыпалась, а потом ее взяли в оборот служанки, парикмахер и портной маркизы. Вскоре нескладный юнец Мартин пропал окончательно и бесповоротно, тогда пришел черед учителя этикета, танцмейстера, преподавателей арифметики, грамматики, чистописания и классического североимперского.

Меня происходящие с ведьмой метаморфозы всецело устраивали, чего нельзя было сказать о состоянии Уве. И беспокоили даже не столько недуги и ущербность эфирного тела школяра, сколько его душевные терзания. С одной стороны, паренек добился поставленной перед собой цели, заполучив постоянное место во Вселенской комиссии по этике, с другой — оказался поставлен перед фактом, что достичь высот тайного искусства сумеет лишь исключительно в теоретической плоскости без всякой надежды использовать полученные знания на практике. Как сказали бы мои многомудрые коллеги, имел место классический случай экзистенциональной пустоты, а следом могла пожаловать и затяжная депрессия.

Именно по этой самой причине, как только разрешил личный медик маркизы, я безжалостно согнал Уве с кровати, пусть тот и беспрестанно кашлял, а в отхаркиваемой им мокроте нет-нет да и снова появлялись сгустки крови.

— Держи! — ссыпал я в ладонь слуги полпригоршни серебряных монет.

— Зачем это? — удивился школяр.

— В ратуше просмотришь записи о девочках, родившихся пятнадцать — двадцать лет назад, оставшихся сиротами во младенчестве и отданных на воспитание дальней родне или в монастыри за пределами Риера. Обрати внимание на моровые поветрия и пожары, когда гибли целые семьи. Хорошо бы найти Марту.

Уве недоуменно захлопал ресницами:

— Нашу Марту?

Я испустил горестный вздох:

— Любую Марту, Уве! Любую!

— Но зачем, магистр?!

— Я не оставляю надежд пристроить ее в университет, а для этого неплохо будет обзавестись бумагами о рождении, да и подорожная ей вовсе не помешает.

Уве насупился:

— Собираетесь подделать документы? А почему просто не оформить все официально?

Я покачал головой, поскольку не хотел оставлять никому ни малейшего шанса связать девчонку с разыскиваемой в Регенмаре ведьмой. Марта должна стать уроженкой Риера, никогда не покидавшей пределы империи, а никак не возникшей из ниоткуда бродяжкой сомнительной репутации.

— Так проще! — отмахнулся я. — Иди! Что не потратишь, оставь себе.

Уве задумчиво взвесил в руке монеты, кивнул и отправился выполнять распоряжение, враз позабыв обо всех неудобных вопросах. Оно и немудрено: врученных мною двух талеров на подкуп клерков хватало с изрядным запасом. Да что там с запасом! Если подойти к делу с умом, чиновники ратуши удовлетворятся и четвертью этой суммы.

После я немного поколебался, но все же решил навестить Микаэля и проверить, как проходит его добровольное затворничество, а заодно оценить винный погреб маркизы. Отчет о ревизии был уже закончен и даже переписан начисто, оставалось лишь согласовать его с Адалиндой и выслать в Ренмель. Да нам и самим стоило как можно скорее выдвигаться в столицу. И без того задержались в Риере сверх всякой меры. Еще не хватало, чтобы канцлер счел эту задержку неуважением или того хуже — признанием вины.