Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

— Было бы хорошо, если бы ты и Фреда оставляла дома, — сказала мама.

— Хорошо, мама, — ответила Шарлотта, смутившись.

— Она дуреха, — подсказала маме Эмили.

— Не дурнее той, что пользуется жареным картофелем как конструктором Лего, — ответила Эмили мама.

— Это искусство. — Эмили постоянно занималась искусством. Иногда она вела себя странно и непонятно, даже для семилетней девочки. Папа называл ее «перевоплощенным Пикассо».

— Занимаешься искусством? — спросила мама. — Ты делаешь из своей еды натюрморт. Что же ты собираешься есть? Не картину ли?

— Может быть, и картину. Картину с нарисованным на ней шоколадным тортом.

Шарлотта наглухо застегнула молнию на кармане своей куртки, и Фред сделался ее пленником.

— Вымой руки, прежде чем продолжать есть, — сказал папа.

— Зачем? — спросила Шарлотта.

— Кого ты только что держала в руках?

— Ты имеешь в виду Фреда? Но ведь Фред чистый!

— Я сказал, вымой руки.

Придирчивость отца напомнила Шарлотте, что в последнее время он стал не похож на себя. Он редко бывал резок с ней или с Эм. Шарлотта подчинилась, но не из боязни, что он ее отшлепает или накричит на нее, а потому, что для нее было важно не расстраивать его и маму. Она помнила ни с чем не сравнимое прекрасное чувство, когда она получала хорошие оценки или удачно играла на фортепиано. Тогда они гордились ею. И не было ничего хуже того, когда она, набедокурив, замечала печаль и разочарование в глазах родителей, даже если они не наказывали ее и не выговаривали ей за это.

Резкий тон отца заставил Шарлотту направиться прямо в дамский туалет. По пути она изо всех сил сдерживала слезы.

Позже, в машине, мама сказала:

— Марти, ты явно превышаешь скорость, принятую в штате Индиана.

— Думаешь, я еду очень быстро? — спросил папа, притворно удивляясь. — Я еду на нормальной скорости. Мне тридцать три года, и ни одного дорожного инцидента. Чистые права. Ни одного прокола. Меня ни разу даже не останавливала полиция.

— Правильно. Они просто не могут за тобой угнаться, — сказала мама.

— Точно.

Сидя на заднем сиденье, Шарлотта и Эмили улыбнулись друг дружке,

Сколько Шарлотта помнила себя, ее родители всегда перекидывались шуточками по поводу папиного вождения, хотя мама действительно хотела, чтобы он ездил осторожнее.

— Меня ни разу не штрафовали за неправильную парковку, — сказал папа.

Раньше их перепалки носили миролюбивый характер. Сейчас же он вдруг резко сказал маме:

— Ради Бога, Пейдж, я ведь хороший водитель, машина абсолютно безопасна. Я израсходовал на нее кучу денег именно потому, что это одна из самых безопасных машин. Поэтому прошу тебя больше не говорить на эту тему.

— Хорошо, извини, — ответила мама.

Шарлотта посмотрела на сестру. Эм наблюдала за происходящим с широко раскрытыми от удивления глазами.

Папа был не похож на папу. Что-то случилось. По большому счету.

Они проехали всего квартал. Отец сбросил скорость и, глядя на маму, сказал:

— Извини.

— Нет, ты был прав, я слишком паникую по любому поводу, — сказала мама.

Они улыбнулись друг другу. Все уладилось. По крайней мере, они не собирались разводиться, как те, о которых они говорили за обедом. Шарлотта не помнила, чтобы родители сердились друг на друга больше нескольких минут.

И тем не менее она была обеспокоена. Может, ей все-таки стоит обшарить все вокруг дома и за гаражом. Наверняка где-то там стоит огромная пустая летающая тарелка, прибывшая к ним из космоса.

Как акула, вздымающая вокруг себя холодные потоки воды в ночном море, несется в автомобиле киллер.

Улицы ему знакомы, хоть он в Канзас-Сити и в первый раз. Доскональное знание плана города является составным элементом его подготовки к заданию, так как он может стать объектом полицейской погони и вынужден будет поспешно покинуть город.

Любопытно то, что он не может припомнить, что когда-либо видел эту карту, не говоря уже о том, чтобы изучать ее. Он даже представить себе не может, откуда у него эта подробнейшая информация. Но он не хочет думать о провалах памяти, мысли об этом наводят на него такую тоску, что ему становится страшно.

Поэтому он просто ведет машину. Обычно ему нравится это занятие. Сознание того, что сильная, и податливая машина подчиняется ему, мобилизует и придает направленность его действиям.

Временами, однако, движение машины и огни незнакомого города, невзирая на то что он знаком с его планом, заставляют его, как это происходит сейчас, чувствовать себя маленьким, одиноким и никому не нужным. Сердце начинает бешено колотиться в груди, а ладони становятся такими влажными, что из рук выскальзывает руль.