Андрей Жвалевский - Мастер сглаза

– Да не один он работает, не один! - вскинулась Маша. - Меня никто не смог бы… У него на подхвате люди есть! И усилителей не меньше трёх! И корректировщик! Скажи, Гарик!

– Ну, в общем. Маша права. Когда он её… то есть он на неё среагировал… Ну, короче, это не он сам реагировал. Он не отвлекался, только за шариком следил. И все прикидывал, каким Макаром мои денежки пропивать будет, сука!

– Нажитые непосильным трудом! - не удержалась Маша.

– А ты попробуй! Знаешь, какая работа нервная! День и ночь! Это тебе не гаражи страховать от цунами!

– Спокойно! Я свою работу качественно делаю Ни одного страхового случая за последние два года!

Николай Николаевич понял, что пришло время предоставить небо птицам.

– Извините, что прерываю. Давайте вернёмся к нашим проблемам. А то Андрей Валентинович, похоже, не до конца оценил масштабы. Если нам попался супер, это ещё полбеды: с одним супером можно как-то справиться. А вот если права Маша, то мы имеем дело со слаженной организацией, которая своим «топором» может много дров нарубить. Таких дров, что… Словом, плохо букет.

Я по-прежнему не осознавал масштабы. Подумаешь, обчистит эта банда пару казино, ну в лотерею выиграет, и что?

– Да что вы так дёргаетесь? - удивился я. - На хитрую дырку найдётся болт с резьбой. Или история не знает прецедентов?

– Молодой человек, - устало проговорил Николай Николаевич, - история знает прецеденты. Больше того: она вся из таких прецедентов и состоит. Первый достоверно установленный «топор» - Александр Великий, царь Македонский, последний- Джон Кеннеди. И не каждый раз мы успевали вовремя находить, как вы изволили выразиться, болт с резьбой.

Некоторое время я осознавал услышанное. Для дурацкой шутки всё это звучало слишком грустно, но и на правду похоже не было. Оно, конечно, Александр Македонский - герой…

– Погодите! - взмолился я. - Вы несёте какую-то чушь! И вообще, при чём тут я? Я не хочу в это впутываться! Я не идиот!

– Видите, - тихонько сказала Маша, - он ещё совершенно не готов.

– Д а, - так же тихо ответил Николаич. - Только это уже не важно.

– Против лома нет приёма, если нет другого лoмa,- добавил Гарик.

И я понял, что моё решение на самом деле никого не волнует.

Наш военный совет напоминал совещание начальников штабов пионерской военно-спортивной игры «Зарница». Участники подпрыгивали от возбуждения, махали руками, горели глазами и вдохновенно несли полную околесицу. Околесица встречалась всеобщим одобрением и тут же фиксировалась на бумаге трудолюбивой Машей. Я больше помалкивал, потому что перед началом этой катавасии мне твёрдо объяснили, что это и не катавасия вовсе, а «мозговой штурм». И состоит штурм из двух этапов: вначале люди предлагают всё, что им в голову взбредёт, а уже потом предложенную чушь начинают критиковать и анализировать. С непривычки я попытался было сразу внести нотку здорового скептицизма, но моментально получил по сусалам и погрузился в размышления.

Где-то на задворках памяти сидела неясная, но обидная заноза. Часто так бывает: ты помнишь, что что-то помнишь, но не помнишь, что именно. В конце концов мне надоело ловить утерянную мысль за хвост, и я переключился на «мозговой штурм», хотя мозгами в нём, по-моему, и не пахло.

В данную минуту ораторствовал Гарик:

– …и вот хочет он водки - а мы ему канистру водки! Хочет он наркотиков- я ему кило отборного героина! Женщин любых в любом количестве!

– Точно! - подхватила по-женски коварная Маша. - А женщины ему в уши все новые желания нашёптывать будут. Дескать, слабо с парашютом на Кремль прыгнуть! Или шлем Александра Македонского спереть!

– Стоп!.. - завопил я. - Вот именно - Александра Македонского!

Эффект получился грандиозный - словно при массовом прерывании оргазма. Как меня не убили, до сих пор не понимаю. Но уж больно я боялся упустить вновь обретённую мысль. Не дожидаясь рукоприкладства, я торопливо схватил Николаича за рукав:

– Помните, вы приводили примеры «топоров» в истории? Первый - Македонский, последний - Кеннеди? Помните?

– Какого чёрта? - слишком членораздельно произнёс Николай Николаевич, и стало очевидно, что для него это выражение - эквивалент трёхэтажного мата.

Но сейчас было не до любезностей.

– Отлично. А потом вы сказали: «Мы не всегда успевали их остановить»? Кто «мы»? Почему эти «мы» кого-то останавливали? Как они могли останавливать Александра Македонского?

В этот момент я, пожалуй, впервые понял, что нахожусь внутри воинского подразделения. Командир ещё отдавал короткие рубленые команды («Гарик - слушать, Маша - готовность»), а бойцы уже занимали места согласно штатному расписанию. Даже лица их превратились в щиты воинов армии Александра Великого: бронзовые, тяжёлые и надёжные.