Андрей Рымин - Вслед за Бурей. Дилогия (СИ)

И еще раз метнув быстрый взгляд в сторону Блая, Альберт добавил увереннее:

— То есть, что бы вам было понятно, объясню по-другому. Если в братстве сочтут вашу веру крамольной, то придется отречься и тут же принять нашу истинную. И другого пути просто нет.

— Хватит. Хватит, — устал великан в серой рясе выслушивать длинную речь. — Ты зачем так пугаешь людей? Мы уже расспросили дружинников, да и сам говорил — дети Яроса. Мол, учение наше, а только слова чуть другие. Все справим по-быстрому, — пообещал толстяк и, оглянувшись назад, резко крикнул: — Где там мой стульчик? Тащите скорей, а то рухну!

Стульчик, оказавшийся довольно массивным креслом, тотчас объявился. Двое братьев подтащили его прямо Блаю под зад, и старик с облегчением плюхнулся в объятия мягкой обивки.

— Так, приступим, — скрипучим, разбавленным сильной одышкой, но властным уверенным голосом начал синарский епископ. — Альб, мой мальчик, «пустая формальность» — не та пара слов, что подходит к великому таинству представления Пятерым. Потрудись уяснить эту истину, и чтобы мои старые уши такого больше не слышали. Ладно?

— Приношу извинения, Ваше Преосвященство, — немедля откликнулся Монк. — Я просто неудачно выразился. Впредь такого не повторится.

Обращаясь к епископу, Альберт упрямо рассматривал свои сапоги, словно слова извинений предназначались не Блаю, а именно обуви. Улыбка, пусть даже фальшивая, пропала с лица баронета, и родичам сразу же стало понятно — толстяк обладает значительной властью. Пожалуй, не меньшей, чем есть у того же барона, или недавно упомянутого имперского советника — знать бы еще кто это. А значит в общении с таким человеком следует проявлять осторожность.

Маргар торопливо обвел взглядом старейшин родов. Похоже, все разделяли его мысли. По крайней мере, явного вызова в глазах присутствующих не наблюдалось — родичи смотрели на Блая спокойно и даже смиренно. Решившись покинуть Долину, люди Племени давно уже убедили себя, что потеря свободы — достойная плата за жизнь для себя и семей.

«Пререкаться не станут», — подумал Маргар, успокаиваясь. — «Скорей бы уже все закончилось. До зимнего холода еще нужно успеть кучу дел переделать, а мы здесь торчим, лясы точим».

— Не будем тянуть, — словно услышал мысли вождя северянин. — Мои братья пройдутся по лагерю и наскоро проведут ритуал. Звезд достанет на всех — кузнецы потрудились на совесть. Выделяйте людей, чтоб водили, а сами ко мне. Вас я лично представлю богам и законы зачту. По-хорошему надо бы в целом ученье услышать, но то мы отложим на будущее. Расселитесь, братьев пришлю. А пока же, хоть так. Больно время настало недоброе. Что поделать? Пойду на уступки. Много вас заявилось, конечно… Ну, да ладно — управимся к вечеру.

— Подходите поближе, — сиплым голосом обратился синарец к собравшимся возле шатра.

— Кто внутри, пусть выходят. И тех позови. — Человек в сером балахоне указал на стоявшую чуть в стороне группу родичей.

Явившийся вместе с северянином охотник из рода Змеи поспешно бросился выполнять просьбу мужчины.

— Те вон, тоже пусть к нам, — продолжался отбор. — И старуху ведите — потом доготовит. А которые справа, уже не ко мне — пущай к брату Югеру топают. Де не к этому брату. К тому, что у серой палатки.

Постепенно вокруг северянина в рясе собралась небольшая толпа. До полсотни различного пола и возраста родичей обступили худого, как щепка, мужчину. Сутулого, бледного, с реденькой куцей бородкой и крупной залысиной на продолговатой, напоминающей кабачок голове. Дети протиснулись в первый внутренний ряд — поближе к странному дядьке. Дальше расположились все те, кто был ростом пониже: старики, подростки, женщины с малышней на руках. Ну а по внешнему периметру круга выстроились охотники. Мина, Валай и Ралат тоже тянули шеи из заднего ряда, с любопытством разглядывая чудного имперца.

По всей ширине луга, то тут то там, возникали такие же малые сборища. Братья цепью шагали по лагерю, совершая обряд. Где-то уже все закончилось, и церковник с помощником двигались дальше. Где-то процесс еще длился. Ну а где-то священный, пусть и упрощенный сегодня по ряду причин ритуал еще только собирались начать. Блай не врал. В таком темпе, и правда, все Племя еще до вечерней зори приобщится к имперской религии. Если только помех не чинить.

Но никто и не думал мешать серым братьям в их деле и хоть как-то перечить. Вопреки опасениям Альберта, дикари с интересом внимали церковникам, ну а маленьким жестяным звездочкам, что вручались представленным, искренне радовались, и дети, и взрослые. Символ веры с отверстием в верхнем луче, сквозь которое продевался тонкий шнурок, каждый родич торжественно вешал на шею и каких-то душевных терзаний при этом, похоже, не чувствовал. Даже наоборот. На бесхитростных лицах южан за улыбками пряталась плохо прикрытая гордость. Амулеты красиво блестели на солнце металлом, да и ощущение сопричастности к чему-то большому и новому приятно грело нутро. На душе становилось спокойней. Люди верили, что проходя через этот обряд они сразу становятся для имперецев своими. Или хотя бы перестают быть чужими и чуждыми, что не менее важно.