Сергей Щепетов - По ту сторону

— А толку? Тут солнце всегда на месте — ни закатов, ни рассветов.

— Однако… — оторопел я и почувствовал где-то внутри ледяные пальцы тоски, готовые сжаться и задушить. Надо было срочно менять тему:

— На что ловишь?

— На мудянку, конечно! — охотно откликнулся рыбак. — Больше сейчас ни на что не берёт. — Тс-с-с! — он прижал палец к губам.

Одна из канистр на воде дёрнулась, перевернулась пробкой вниз и поползла в сторону.

— Подсекай! — не удержался я.

— Щ-ща-а-с… — прошипел мужик. Со стульчика он соскользнул, встал на колено и ухватил палку с крюком на конце — вроде багра. — Щ-ща-а-с я его…

Мощный рывок снизу почти утопил десятилитровую канистру. Она ещё не всплыла полностью, когда рыбак зацепил багром проволоку на соответствующей удочке и резко дёрнул её на себя. Я не сразу понял его манёвр: из «берега» торчали два обрубка толстой арматуры. На один из них он и накинул проволоку. Как только возникла слабина, он накинул «леску» и на второй шпенёк. И процесс пошёл — раз за разом он выбирал слабину! Увлечённый этим зрелищем, я и не заметил, что мы уже не одни: сбежался народ, рыбачивший по соседству. Они, похоже, знали, что нужно делать — у двоих были наготове подсачики — из стальной проволоки на коротких толстых шестах.

Завершения процедуры я не увидел — рыбаки меня оттеснили. Что-то они там дружно тянули, цепляли, хватали… Зато итог я смог разглядеть во всей красе!

Это был не тунец и не палтус.

Оглушённое ударами ломиков и ботинок, существо уже не билось, а только извивалось и разевало зубастый рот. Весило оно, наверное, килограммов 10–12, а формами напоминало батон варёной колбасы, только с пастью, маленьким хвостиком и множеством ножек.

Автора поимки все поздравляли:

— С почином!

— Дай бог, не последняя!

— Ну что, первую делим — как положено?

— М-м… Э-э…

— Не будь жмотом! Ты ж первый сегодня взял!

Я был тут посторонним и, вероятно, претендовать ни на что не мог. Впрочем, мне хватило и визуальных впечатлений: из толкучки над добычей выдавился низенький пузатый старичок — его удочки стояли метрах в ста правее. И этот старикан азартно лопал кусок чего-то шевелящегося и истекающего зеленоватым соком (или кровью?!).

Недалеко справа над каналом виднелось нечто, похожее на мост. Туда я и направился. «Этот ажиотаж явно не с голодухи, — думал я по дороге, — мужики не выглядят истощёнными. Тут что-то другое. Но хотелось бы сначала прояснить общую ситуацию, а потом уж заниматься частностями. Кстати, на каком, собственно, языке я общался с рыбаками? На русском? Но ни одного их слова я ни воспроизвести, ни вспомнить не могу! Что за бред?!»

Следующая облюбованная мной возвышенность была, безусловно, рукотворной — некое сооружение, припорошенное песком, поросшее травой и кустами. На верхушке, наверное, раньше был шест или мачта, от которой остался двухметровый пенёк. Придерживаясь за него, чтоб не свалиться с наклонной плоскости, я стал озирать окрестности.

И мозги мои сразу переполнились всяческими ассоциациями — на что это похоже и чем может быть. Но ассоциации почему-то лезли не из виденных в жизни пейзажей, а из всяческих фильмов-антиутопий про мрачное будущее. Включая фильм «Кин-дза-дза», только песка тут было совсем мало. В конце концов я сел, прислонившись к «пеньку», и стал усиленно думать.

«Как ни крути, а мы попали в какой-то иной мир. Оказывается, при современной технике это дело плёвое. Беда лишь в том, что мы угодили на что-то движущееся. Что означает окрестный пейзаж, который везде кончается морем? Бли-и-ин…

Остров.

Плавучий.

И вся эта твердь — с каналами, посёлками вдали и пляжами вблизи — ненастоящая! Такое впечатление, что в кучу сбили множество океанских судов — танкеры, сухогрузы, линкоры, авианосцы всякие… Как-то их сплотили, и теперь вся эта махина куда-то тихо плывёт. Причём давно! Я не знаю, с какой скоростью ржавеет железо, но то, что я видел — это останки кораблей, которые держатся на плаву. На них уже и песок нанесло — эоловый! — и почва образовалась, и кусты выросли! И люди тут живут… Вот только ловили мужики явно не рыбу… О боги, о боги мои! Ледяные пальцы тоски всё-таки сдавили мою грудь. Я тихо взвыл, матюгнулся и побрёл обратно.

Обходя всевозможные препятствия и неудобья, я вышел к морю чуть левее, чем хотелось бы. Тут какая-то конструкция, высотой метра два, разгораживала пляж под прямым углом к морю. Она отбрасывала тень на песок, которой я и прельстился. Однако спокойно полежать в холодке не довелось, поскольку где-то рядом нестерпимо расшумелись чайки. Оказалось, что птицы орут и кружатся над чем-то на другой стороне ржавого «мола». Невольно я стал наблюдать за ними: чайки были обычные — белые, горластые, помоечные. Всего, наверное, десятка два.