Почти сразу же в дальнем углу тоже загорелся зелёный огонёк. Мужчина, махнув подорвавшемуся к нему хозяину, зашагал туда, на ходу поправляя свисающий с ремня, перекинутого через плечо, планшет с бумагами от Совета.
– Какие люди! И что же мы здесь забыли? – ехидно и чуть недовольно спросила его высокая, хорошо сложенная женщина, развалившаяся на установленном в углу промятом диванчике, на круглом столе перед которой стояло с пяток кувшинов, сильно пахнущих брагой. – Что-то я тебя, красавчик, не узнаю.
– Здравствуйте, Марфа Александровна, – Михаил чуть поклонился. – Позвольте отрекомендоваться, Михаил Иванович, серебряный ранг, капитан. Разрешите сесть?
– Новгородец? – жестом выразив своё согласие, произнесла одноглазая чародейка и, плеснув в имевшуюся на столе кружку из ближайшего кувшина, подтолкнула её к мужчине так, что затормозила та прямо перед ним, не пролив на стол ни капли.
– Сыктывкарец, – отрицательно покачал головой Михаил. – Однако прибыл из Подгорного Дворца.
– Хорошая ипокатастима, сильная, – кивнула своим мыслям его собеседница. – Есть у меня там знакомые. Ты, часом, не Ивана Вокулыча сын?
– Нет, хоть и безмерно уважаю Вокулу Потапыча, – ответил чародей, пригубив оказавшуюся ягодной бормотуху, довольно недурственную на вкус, хоть и отдающую чистым спиртом. – Ивана Алексеевича, если знаете такого.
Его собеседница на несколько мгновений задумалась, а затем неуверенно произнесла:
– Вроде бы встречались, – она сделала большой глоток. – Высокий такой, голову бреет и на горле шрам.
– Он самый.
– Ну и как батюшка поживает? – лениво произнесла женщина, глядя на семенящего к столику хозяина.
– Господа чародеи желают чего-нибудь? – льстиво поинтересовался пухлый лысеющий простец, одетый в видавший виды костюм-двойку сыктывкарского кроя и на удивление чистый для такого заведения белоснежный передник. – Ещё «Лесной услады» или, может быть, поесть?
– Поесть, что предложите? – спросил Михаил, которому порядком осточертели индивидуальные рационы, и в каждом посаде он обязательно пробовал местную кухню, хотя поначалу брезговал.
– Поросёночек в меду с грушами готов уже. Курочку, уточку, гуська, если пожелаете, прирежем, но подождать придётся, – затараторил мужчина, видимо, и бывший тем самым Ерофеем. – Рыбка опять же свеженькая, форелька, окунёк, сомик. Только сегодня ребятки, жизнью рискуя, сети сняли. Но это дорого…
– Хрюля давай. Не охота ждать, – решил для себя Михаил и дежурно пошутил: – Ты, надеюсь, не Хрякорылом кормить нас собрался?
– Как можно! – не очень убедительно засмеялся кабатчик. – Для дорогих гостей всё самое лучшее!
– Хрякорыл вообще-то тоже на вкус ничего, – вновь пригубив чашку, пробормотала Марфа. – Уж куда вкуснее лютоволка или дикого кабана.
Прекрасно услышавшие её мужчины дружно поморщились. Причём, причиной этого для Михаила было даже не то, что данный вид монстров разумен, а в первую очередь то, что хрякорылы являлись общеизвестными людоедами. Рыхлого же и какого-то домашнего хозяина заведения, похоже, покоробил в первую очередь сам факт того, что можно есть чудовищ и, более того, сравнивать их на вкус с молочным поросёнком, приготовленным на его кухне.
– Сию минуту исполним! – поклонился толстяк и, всё так же семеня, побежал в сторону стойки.
– И бурду свою ещё принеси! – гаркнула ему вслед женщина, выливая остатки из кувшина в чашку. – Так как там Иван Алексеевич?
– К моему сожалению… – ответил ей чародей, вновь глотнув «Лесной услады». – Ещё прошлым летом во время столкновения с мурманскими приложило водной плетью в спину. Чародей был сильным, из Карбазовых, так что рассекло напополам, а защититься он не успел. Так что там без шансов. После боя ядро даже извлечь не смогли. Умер мгновенно, там и похоронили.
– М-да, мои искренние. С Карбазовыми всегда аккуратным нужно быть, – пробормотала Марфа, а затем мечтательно добавила: – Хотя, помню, поймала я одного близь Черновцов, опоила зельями и затрахала до смерти. Его, естественно. Ух, какой мужик был!
– Кхем… – бражка пошла не в то горло, стоило мужчине только представить, что какая-либо женщина вообще способна на нечто подобное.
Пусть после смерти отца у него к Карбазовым как к клану и была личная месть, однако он не мог не посочувствовать этому герою-страдальцу. Принесли еду и выпивку, и разговор на какое-то время угас, покуда Марфа Александровна, задумчиво крутившая свою чашку пальцами, не спросила:
Читать дальше