Тимур Машуков - Гром над Тверью

Кто-то осудит, но кто без греха – пусть первый кинет в меня камень. Бросил взгляд на телефон и увидел пропущенный от Гриши, но перезванивать не стал. Смысл? Завтра все равно увидимся. С такими мыслями я отправился на боковую, не став даже ужинать. Есть не хотелось совершенно.

Утром я едва не проспал, и, на бегу выпив чай, помчался в школу. Погода испортилась, моросил мелкий и противный дождь, поэтому я торопился, стараясь не попасть в уже появившиеся лужи. Влетел в класс я за пять минут до начала урока и, повесив мокрую одежду в шкаф, плюхнулся на свое место и огляделся. Гриши еще почему-то не было, а Маша, поймав мой взгляд, отвернулась и стала делать вид, что читает.

Да и хрен с ней, будто я ее пытался трахнуть, а не она меня. К началу урока Гриша так и не появился, на перемене, решив позвонить, я узнал, что он приболел. Пожелав ему выздоровления, я решил сосредоточиться на уроках. Программы обучения были похожи с моим миром, но отличия все равно имелись. Еще и математика началась, а я ее всегда терпеть не мог.

Так и прошли три дня. Маша со мной не разговаривала, демонстративно игнорируя, а я особо и не пытался наладить отношения. Гриша простыл, мы с ним поболтали по телефону, ничего страшного, но неприятно. С сестрами поговорил, получил втык за то, что не звонил, но вроде обошлось. Им в академии нравится, все интересно, очень скучают, ну прочий милый лепет влюбленных девчонок.

На четвертый день у нас последним уроком была этика, которую, как оказалось, ведет наша классная. Все эти дни я ее не видел, но искать встречи не стал. Немного нервно зайдя к нам, она поймала мой взгляд, мило покраснела и слегка сбивчиво стала вести урок.

Я смотрел на нее и вспоминал вкус ее губ и прощальные слова. Во мне поднимался какой-то внутренний протест, что все вот так закончилось. Хочу еще раз почувствовать ее, хочу так, что аж трясет всего от желания! Ведя урок, она старательно не смотрела в мою сторону, но я-то видел, что похожие чувства одолевают и ее.

– Изборин, задержись на пять минут, – сказала она, когда прозвенел звонок. Дождавшись пока все уйдут, она устало села за парту и потерла виски.

– Что, опять голова болит? – обеспокоенно кинулся к ней я. – Неужели что-то пропустил?!!

– Успокойся, просто устала. Я ходила на обследование, ничего нет, все чисто. Спасибо тебе еще раз.

Я смотрел на нее, на ее усталую улыбку и вдруг приблизился к ней и обнял, крепко прижав к себе. Почувствовав влагу у себя на щеке, я отстранился и увидел слезы в ее глазах. Я гладил ее по голове, чувствуя, как содрогаются ее плечи.

– Ну, успокойся, все же хорошо! Я рядом, ты же знаешь, что всегда помогу, только позови.

Она отстранилась и, вытерев слезы, слабо улыбнулась.

– Знаю, – прошептала она, – знаю. Ладно, пойдем, уже и так задержались. Просто я хотела побыть с тобой еще немного, вот и попросила остаться.

Собрав вещи, мы вышли из здания школы и пошли к выходу мимо Маши, которая, окинув нас злобным взглядом, задрала голову и чуть ли не бегом помчалась впереди нас.

Валя, занятая своими мыслями, не обратила на это внимания, а я вот задумался. То нос воротит, то возле школы поджидает. И чего ей надо, собственно?

Незаметно мы подошли к многоэтажному зданию, в котором, как оказалось, и жила Валя.

– Зайдешь? Я тебя хоть чаем напою, а то все ты меня кормишь.

– Ага, у тебя травяной есть?

– Найду, – улыбнулась она.

Мы поднялись на 3 этаж и вошли в двухкомнатную квартиру. Везде царил образцовый порядок, вещи лежали на своих местах, было чисто и очень опрятно.

– Эта квартира нам от родителей досталась. Они к старшей сестре в Новгород переехали, а нам с сестрой квартиру оставили. Алена в Москве учится, тут набегами бывает, так что, в основном, я одна тут живу. Ванная в конце коридора, мой руки, а я чай поставлю.

Пока я путешествовал в ванную, она успела переодеться и, накинув на себя халатик, вовсю хозяйничала на кухне. На столе уже стояло блюдце с медом, горкой лежали румяные оладьи. Сама она смотрелась на кухне настолько по-домашнему, что у меня защемило сердце. Глядя на нее, я почему-то подумал, что она почти не улыбается, видимо, разучилась радоваться жизни. Не выдержав, я подошел к ней сзади и обнял, крепко прижав к себе.

– Моя, – прошептал, целуя ее в шею, – Никому не отдам.

Мы бы так и стояли, обнявшись, но засвистевший чайник отвлек нас, и мы, вздрогнув, разомкнули объятья. Я сел на свое место, а она принялась разливать чай. Потом попыталась устроиться напротив меня, но я, поймав ее за руку, усадил к себе на колени. Так мы в тишине и сидели, просто наслаждаясь покоем и друг другом. Мыслей не было, просто было хорошо и уютно.