Сергей Мусаниф - Борден

— Вряд ли мы можем нести коллективную ответственность за творчество госпожи Роулинг, — заметил Гарри. — А как вам Шекспир?

— Слишком мрачный, — сказал таксист. — Вроде и стихи, а потом бац — и все умерли.

— Шекспир и комедии писал, — напомнил Гарри.

— И что там смешного?

Гарри пожал плечами.

— С юмором вообще все сложно, — сказал он.

— О, еще хваленый английский юмор, — сказал таксист. — Такой тонкий, что порой его и незаметно.

— Английский юмор — это как дорожное движение в Москве, — сказал Гарри. — Оно вроде бы есть, но я же десять минут любуюсь одним и тем же фасадом. И нельзя сказать, что он принадлежит особо длинному зданию.

— Это все новый мэр, чтоб он лечился только в районной поликлинике, — сказал таксист. — Как пришел, так и начал оптимизировать схему дорожного движения, и вот дооптимизировался уже вкрай. Летом у нас тут дожди из жаб шли, а эти все равно плитку на Бульварном перекладывали…

— Что ж вы его не переизберете? — поинтересовался Гарри.

— А смысл? — спросил таксист. — Они же там все одинаковые.

— Где?

— Там, — таксист ткнул пальцем куда-то в высшие сферы. — Они ж по дорогам общего пользования не ездят, а если ездят, то с мигалками, а когда ты едешь с мигалками, для тебя пробок нет, вот они и думают, что у них все получилось.

— Мэр Лондона ездит на работу на велосипеде, — заметил Гарри.

— Это вообще несерьезно, — заявил таксист.

— Почему?

— Не статусно, — сказал таксист. — Королева-то ваша. небось, в свой Букингемовский дворец на велосипеде не ездит?

— Букингемский, — поправил Гарри. — Так она старенькая уже.

— И почему ж вы ее не переизберете?

— Монархия так не работает, — сказал Гарри. — К тому же, она нас устраивает.

— Вот то-то и оно, — сказал таксист.

Гарри потерял нить их беседы еще минут пять назад, но это было нормально. А если и ненормально, то привычно.

Мир безумен. Другие люди действуют нелогично и практически никогда не поступают так, как ты этого ждешь. Пытаться все понять, все постичь, объяснить с рациональной точки зрения и разместить на стеллажах в своих чертогах разума — бессмысленно и очень трудозатратно.

Некоторые дороги никуда не ведут.

Проще воспринимать все, как данность.

Принимай мир таким, какой он есть. Смотри по сторонам, иногда поглядывай вверх. Помни лицо своего отца, никогда не садись спиной к двери и больше ходи пешком.

Гарри посмотрел на запястье, увитое браслетом золотого «ролекса», а потом посмотрел в окно.

Все тот же фасад. Разве что от входа в «Азбуку вкуса» их такси продвинулось до дверей какого-то очередного местного банка. Чуть дальше маячила вывеска букмекерской конторы.

Гарри подумал, что в этом расположении можно найти какую-то закономерность. Какой-то глубокий смысл и заложенный во все это символизм. Что еще надо человека, кроме хлеба, зрелищ и денег, чтобы все это оплатить?

Для полноты картины не хватало только заведения с красными фонарями, но это же Москва, а не Амстердам…

— Остановите машину, — попросил Гарри. — Я пройдусь.

— Вы обиделись на все эти разговоры, что ли? — удивился таксист. — Не обижайтесь, я же это не со зла, а просто чтобы разговор поддержать…

— Не обиделся, — заверил его Гарри. — Просто пешком быстрее.

— Это да, — согласился таксист. — Оптимизация, чтоб ее…

На то, чтобы подползти к обочине из третьего ряда, такси понадобилось еще почти две минуты. Гарри вышел из машины, телефон известил его, что деньги за поездку успешно списались и предложил оценить водителя. Гарри проигнорировал это предложение, ловко увернулся от бешеного самоката, мчащегося по велодорожке, и шагнул на тротуар.

Такси вернулось в пробку.

Гарри сверился с телефоном. Навигатор обещал ему тридцать минут пешей прогулки до отеля. Гарри решил, что добрым шагом дойдет за двадцать пять, перешагнул открытый канализационный люк и свернул в ближайший переулок.

Гарри Борден был молод, богат, хорош собой, до прошлого года входил в топ-10 завиднейших женихов Метрополии, а возглавляемая им корпорация уже двадцать лет не сходила с первой страницы журнала «Форбс», ему принадлежала недвижимость в нескольких странах, его яхта была короче самой длинной яхты в мире всего на двадцать три метра, он пил чай с королевой и трижды играл в гольф со старшим из ее сыновей, но все же ему периодически казалось, что с его жизнью что-то не так, что где-то он свернул не туда и находится сейчас не там, где должен был быть, и жизнь ему постоянно на это намекает.