Калинин Алексей - Земля не своя [СИ]

Остаток дня, до темноты, ковыряюсь в своей шахте. Спать устраиваемся в будке, поверх заполняющих её вещей, копошимся на мешках с рисом и крупой. Вспоминается анекдот про поручика Ржевского: «Вчера занимался любовью с купчихой на трёх мешках изюма, так я назвал её „изюмительная“».

— Богатырь какой! — хвалит меня Анька. — Ту, резиновую, отлюбил, и на меня силы оставил.

Спим вначале спокойно, но посреди ночи прямо на крышу будки прилетает пилюкан и начинает скрежетать. Ударяю кулаком в потолок, он улетает. Потом похуже. Приснилась свадьба готического доспеха и надувной куклы Памелы.

Замечаю какое-то движение на краю впадины, в которой стоит машина, хватаюсь за автомат. Возле обрыва есть небольшая впадина, с пологими склонами, в целях маскировки я и поставил в неё машину. «Джипчик» полностью скрыт от взглядов издалека, если же влезть на крышу будки, то в бинокль можно иногда увидеть работающих на полях под охраной казаков женщин. Вот на краю этой впадины и вижу человека с чемоданом, он что-то радостно, нечленораздельно кричит и бежит ко мне, несмотря на направленный на него автомат. Узнаю его — это же Пронин, Пронька. Как его сюда занесло, рассекретил моё убежище, блин. Он бросается ко мне с криками «Помоги! Не прогоняй!». Начинаю его расспрашивать, он постепенно успокаивается и объясняет, что его выгнали.

— Выгнали меня, поделом мне, уроду синеносому, грешно каюсь, но жить то всё равно хочется! — Голосит он. — Не прогоняй! У меня нет ничего и пойти некуда.

— Рассказывай, что случилось?

— Я без алкоголя не могу. А отец Иоанн не всякий раз дозой одаряет. Уезжает часто, тогда совсем беда. Вот и стал я рыть подземный ход к его кабинету, где у него запасы в кладовой хранятся. Долго рыл. Наконец прокопал. Приподнял доски пола, аккуратно влез. Раз влез, другой, третий. Совсем меня развезло. А к нам в обитель приехали гостить ради какого-то важного дела высшие священники Новой Земли, архиепископ Новомосковский и Всея Новой Руси и другие, пошли они с отцом Иоанном к нему в хоромы. А я к тому времени сообразил пьяным умом, что чем всякий раз ходить за дозой, лучше отлить побольше из бочки с краником и к себе унести. Взял водосвятительную чашу, наполнил. Ящик стола выдвинул — там деньги лежат, я их за пазуху. Ты пойми, трезвый я бы так не поступил. Краник на бочке ещё забыл закрыть. Наперсный крест одел, мотоциклетный шлем отца Иоанна. Вот входят в кабинет священники с отцом Иоанном, а я там пытаюсь в дыру в полу войти, и всё у меня не получается. А вокруг алкогольные лужи из незакрытой бочки.

— Да уж, отличился. Дальше что?

— Подробности плохо я помню. Как протрезвел, вывели меня из карцерного поруба казаки, отец Иоанн говорит: «Вещи собирай свои и вон отсюда!» Я на колени бухнулся, умоляю, он ни в какую. Вещи собрал под пинками казаков, их всего-то у меня чемодан, как прибыл в обитель, так и убыл, как командировочный. Выкинули меня за ворота, сказали, что если рядом заметят, то пристрелят. Я и пошёл. Если по колее к базам идти — понятно, что не дойду, съедят. Пошёл в эти необследованные края. И вижу чудо тут — будку хорошо знакомую, в которую влезть хотел в обители за запасом спирта твоего. Решил сначала, что галлюцинация, дальний мираж в пустыне синайской за грехи мои. Не погуби! Не прогони! Я тебе пригожусь, слугой верным буду! — Начинает вновь голосить Пронька.

Из расспросов узнаю, что на Земле он был сначала высококвалифицированным слесарем, потом выучился на инженера-технолога, но спился. Начал менять жильё за деньги, «сталинскую» квартиру в Москве на хрущёвку в Подмосковье, хрущёбу на домик в рязанской деревне, домик на сарай в деревне подальше, вернулся в Москву бомжевать. За воровство был посажен, в Бутырке и получил предложение переехать сюда. Был у него и сын-оппозиционер, но его тоже посадили. Пришли домой, изъяли при понятых компьютер, потом там была обнаружена детская порнография и призывы к терроризму. Стандартная отработанная процедура.

Пронька начинает ползать на коленях, умоляя приютить, слёзы катятся по седой щетине, стоящая рядом Анька тоже начинает всхлипывать от жалости. Я ничего не обещаю в долгосрочной перспективе, разрешаю ему остаться ненадолго.

Путин достал вувузелу и начал дудеть. Дудка-вувузела была не африканская, а изготовленная на одном из подмосковных заводов. Хозяева настаивали на подобных символических вещах.