Роман Прокофьев: Заклинатель [СИ]

Помог проигравшим Инкам. За счет пси-поля, многократно усиленного амплификатором, я ощущал их, пострадавших, но не добитых до конца. Анима Часового трепетала тусклым огоньком азур-шока, Корвин пребывал на грани жизни и смерти, а Гелиос, возрождаясь раз за разом, отчаянно боролась, стремясь извлечь убивающий ее меч из груди.

Мне не составило большого труда помочь всем, раскинув неосязаемые ментальные руки. Связать порванные нити, восстановить хрупкий энергоинформационный обмен анимы и носителя. Я и сам удивился, как просто это вышло – вернуть их к жизни.

Больше никто не умрет из-за меня.

Часовой привстал, поднялся на колено, нашаривая свое оружие. Возродился Корвин. Гелиос, ощутив прилив сил, с гневным криком вырвала клинок – и мгновенно инкарнировала еще раз, готовясь к новому раунду схватки.

Ворон смотрел на меня. Вернее – на предмет из Синей Стали, который переливался на моей руке. Он неожиданно все понял – и мгновенно заколебался, утратил решительность. Злая воля, сопротивляющаяся моему натиску, лопнула как напряженная струна, оставив после себя только звенящую пустоту. Я даже испытал жалость, ощущая, в какую бездну рушится сейчас его разум.

Восставшие Инки не собирались давать пощады. Они действовали вместе, как отлаженный часовой механизм. Техномант создал какое-то поле, полупрозрачной сферой охватившее застывшего Ворона. Воин вытянул руку – и его клинок поднялся в воздух, разворачиваясь хищным острием. А Заклинательница на ходу напитала его энергией Ра, но не «Усилением Света», а чем-то гораздо более мощным, бушующим зарядом солнечной плазмы.

– Корвин, бей!

Крестоносец с яростным выдохом метнул свой меч, используя «Телекинетику». Он не промахнулся. Клинок – единственное оружие, способное пробить черную броню Ворона, с хрустом пронзил силуэт крылатого противника насквозь.

Секунду показалось, что ничего не происходит… Ворон, не отводя взгляда, вдруг медленно поднял руку и тоже отдал салют Первого Легиона.

А затем он как будто взорвался изнутри. Чудовищный носитель исчез, разлетевшись веером колючих обломков. Там, где стоял Ворон, бушевало яростное пламя азур-взрыва, и я едва успел подхватить его аниму, вытаскивая ее из огня. Я мог бы уничтожить его – и, наверное, безумный убийца заслуживал этой участи. Но внутренняя суть подсказывала, что так поступать неправильно. Нас и так осталось слишком мало, чтобы разбрасываться смертями.

Из черного куба криптора вновь появился цилиндр сосуда Ши. Анима послушно скользнула в черную горловину, и крышка «хранилища душ» закрылась, запечатывая мятежного Инка внутри.

Корвин, Гелиос и Часовой уже были рядом. Все трое Инкарнаторов смотрели на меня – вернее, на предмет, красовавшийся теперь на моей руке. Без сомнения, они его тоже узнали.

– Значит, это правда, – хрипло произнесла Гелиос. – Ты действительно вернулся.

Вернулся? Я не знал, что ответить ей. Потом вспомнил пережитое в Башне Пустоты и коротко кивнул, попытавшись улыбнуться.

Послание из Башни. Очередная нейропломба, сработавшая, когда я открыл тайник. Всепоглощающее видение, оно развернулось передо мной, опять поместив в прошлое, сделав наблюдателем в теле… себя прежнего?

Я стоял у огромного панорамного окна, сквозь которое виднелся Город. Шел дождь, силуэты зданий скрывала серая пелена, а горные вершины тонули в туманной дымке. Но даже она не могла скрыть очертания огромных черных кораблей, зависших под облаками. Интерфейс привычно отмечал названия звездолетов – «Ярость», «Мстящий», «Экстерминацио»…

– Они отбывают уже завтра, – негромко произнес тот, кто был мной. Голос оказался знакомым, тем же самым, что и в посланиях, только чуть более глубоким, без легкой хрипотцы.

– Прекрати. Твое место в Городе, – раздался сзади женский голос.

На широкой постели среди темно-зеленых шелков лежала полуобнаженная женщина. Бронзовая кожа, черные кудри, большие синие глаза. Она лениво потянулась, как сытая кошка, демонстрируя ухоженное сильное тело, и повторила:

– Прекрати, пожалуйста. Жребий брошен, и нам достались белые камни.

– И я не рад этому. Фортуна слепа. Я… не должен бросать Легион. Эта Тревога – самое большое испытание для нас, и мои знания, сила и опыт могут пригодиться на Черной Луне.

– Зачем ты это говоришь? Ведь все решено.

– Нет. Мое сердце подсказывает, что я должен отправиться с ними. И я так и сделаю.

Женщина подобралась, села, скрестив ноги, встревожено глядя на того, кто был мной. На ее плечах и запястьях блестели изящные золотые браслеты. Я вдруг вспомнил, где видел очень похожие украшения. На руках Аурелии, в Тимусе, когда она допрашивала меня. Точно такие же или их же?