Константин Калбазов - Воевода [litres]

Оставалось только, чтобы он не ошибся в своих предположениях. Впрочем, рассчитывать на это глупо. Позиции Бориса в стойбищах орды достаточно сильны, чтобы тот принял правильное решение. Военная демократия. Хан, конечно, имеет большой вес и власть. Но не может не учитывать мнение воинов, которых ведь и подогреть можно, если подобрать нужные слова.

– Михаил Федорович, орда! – вбежав, выкрикнул Андрей.

Романов как раз выдавливал из себя очередную «новинку». Хотя чего это он – в кавычках. Новинка и есть. Пневматические винтовки с предварительной накачкой, это да. А вот о винтовке с газогенератором ему слышать не приходилось. Хотя нет. Правильнее все же ружье. Вот понятия не имеет, как делать нарезы. Все, что приходит на ум, непременно долго, дорого и малоэффективно. Остается гладкий ствол. И без того выходит тот еще агрегат.

Ч-черт! Был бы порох, и он показал бы тут кузькину мать! Знать бы, как добывают селитру! Но ни о чем подобном он здесь не слышал. И даже не то что такого названия, а о веществе с похожими свойствами. А как бы все славно вышло.

– Чего орешь, как будто орда на подходе, – оторвавшись от чертежа, произнес Михаил.

– Так ить на подходе и есть, – едва не задохнувшись от возмущения, выдал паренек, – с шара наблюдатель передал.

– И что, уж к граду подступаются?

– Н-нет. Где-то в двадцати поприщах от нас.

– Ну и когда они смогут подойти к нам?

– Завтра к полудню, если не станут гнать, – задумавшись на секунду, произнес парень.

– А зачем им гнать? – продолжал экзаменовать Михаил.

– Н-незачем, – растерянно ответил Андрей.

– Так чего же тогда ты бегаешь, как будто тебе в задницу колючку вставили?

При этих словах парнишка понурился и непроизвольно шмыгнул носом. Чу-ует кошка, чье мясо съела. Ребятня повадилась на пустыре кататься на мулах, что приводили в действие машины мастерских. Уставшие животные после отработанной смены выпасались на зеленой травке, пили из реки и набирались сил для следующего трудового дня. А тут ребятня, которой вечно неймется. Оседлали животных и давай их понукать.

Мул от своего родителя перенял упрямый характер. Никогда не перетрудится. И если устал, то с места не сдвинется. Оседланный товарищем Андрея стоял как вкопанный. Как тот его ни подстегивал, животное ни в какую не желало войти в положение подростка. И тогда Андрей сунул мулу под хвост колючку.

М-да. Затейника пороли. Что с того, что ближник Романова. Раз так, то будь добр соответствовать. Три дня сесть не мог. Дружка его трогать не стали. Мул влетел в колючий кустарник, да так, что пареньку досталось как бы и не больше, чем виновнику проказы. Хорошо хоть глаз не лишился.

Суеты и поспешности Михаил выказывать не стал. Да и знал он уже о приближении орды. Это наблюдатели только сейчас ее приметили. Люди же Бориса не зря едят свой хлеб. За прошедшую неделю они успели хорошо подготовиться. Поэтому все прекрасно знали, кому и как надлежит действовать. Правда, это вовсе не означало, что и вовсе можно поплевывать свысока.

Заседание военного совета продлилось недолго. Туда входили только дружинники, а гражданские приглашались лишь в случае вопросов, в части их касающихся. В принципе, все уже оговорено, поэтому только уточнили диспозицию. И разошлись по своим местам.

Михаил оказался не прав. Беречь коней половцам без надобности. Биться им предстояло не конными, а пешими. Кочевник же спокойно может отдыхать и в седле. Так что у города они были уже к ночи. Арсений едва успел увести два понтона направного моста через узкий рукав Псёла к стене со стороны Славутича.

Белашкан решил не тратить время попусту и, воспользовавшись темнотой, начал переправу через реку на дальнем конце острова. Нечто подобное ожидали, поэтому по ним открыли огонь из всех орудий, да еще и ополченцы присоединились. Благо от юго-восточной стены до скопления половцев было не далее двух сотен метров, а деревья все повывели.

Иное дело, что возвышенность, на которой находился кирпичный завод, прикрывала переправляющихся. Как следствие, стрелы приходилось пускать по крутой траектории не в цель, а по площади. Но, судя по доносящимся оттуда крикам и проклятиям, доставалось им изрядно.

Правда, по большей части не от обстрела, а от нарытых в изобилии волчьих ям с острыми шипами на дне и разбросанного «чеснока», измазанного в гниющих останках животных. Никакой жалости и рефлексии по этому поводу Михаил не испытывал. Война грязная штука. Не ты, так тебя. Так что смертность у кочевников будет высокой.