Михаил Ланцов - Новик

Еще он подобрал трех вдовушек. Крестьянок. После минувшего нашествия таких хватало. Для большинства — лишние рты и обуза. Ведь основная рабочая сила — крестьянин-мужик. А парню то и ладно — ему любые рабочие руки годились. Тем более, что в его случае, остро не хватало именно женщин, которые бы помогали по хозяйству. Да и плодить слишком уж концентрированный мужской коллектив — дурная затея. А тут — вдовушки. Какое-никакое, а решение.

Дополнительно он сговорился с двумя бобылями [3] Бобыль — это крестьянин, не имеющий своего надела. Позже, с введение подушной подати, разница между бобылем и крестьянином смазалась. Поэтому этим словом стали называть крестьян-одиночек (холостых или разведенных). о годе службы. Для начала. Кормление за счет парня. По окончанию — рубль каждому на руки. Устинку и Егорку они знали, поэтому согласились. Понятно, что такие рабочие руки как у них многим бы пригодились. Но ребята не хотели сажаться на землю и привязываться к ней. Боялись. Ведь бобылям что? Татары появились на горизонте? Руки в ноги и деру. Земли с посевами да хатой у них нет. Держаться не за что. А практически все помещики в Тульской области, после разорения прошлого года, испытывали нужду только в одном — в рабочих руках на выданной им земли. И рассматривали каждого бобыля как потенциального крестьянина, планируя закрепить за ним землю. Андрей же предложил им простой контракт разнорабочих на год. Сразу пояснив, что у него посевных работ в этот период не будет. Их это устроило чуть более чем полностью…

Вот и выходило, что теперь в здешних краях должно было зимовать не три человека, а восемь мужчин, шесть женщин и девять детей в возрасте от трех до семи лет. И это еще не предел. Андрей бы и больше набрал, да людей, увы, не было. После нашествия татар в них имелся острый дефицит. И работничков, особенно простых мужиков, разбирали в драку.

— Что, хозяин, сруб будем ставить? — довольно улыбнувшись, поинтересовался Устинка.

— Какой к лешему сруб? — нахмурился Андрей.

— А что? Как у бати твоего. А то и лучше. Вон нас сколько. Сдюжим. Ты даже не сумневайся.

— Тебя, видно, зима ничему не научила. — покачал с сожалением головой парень. — Вот придут снова разбойники. И что?

— Снова побьем. — уверенно произнес он.

— Вера в победу — это хорошо. А женщины? А дети? Ты про них подумал? А ведь они тоже тут. И нападение может быть внезапным.

— А волки? Они ведь всегда предупреждают.

— Волки могут уйти. Или перестать помогать. Тут не угадаешь. Поэтому, ежели снова разбойники наведаются, то крови пустят массу. А ты спроси у них, — махнул Андрей на внимательно слушающих их разговор людей… его людей, — охота им умирать? Да еще так глупо.

— Верно! — крикнула одна из вдовушек. — У меня так родичей всех побили. Налетели разбойники — так, что никто и не ожидал. Детишек что пригрела — то не мои, а с краев моих. Моих-то сгубили. Не уследила. А этим сиротинушкам и идти некуда…

— Не начинай! — пресекла уже ее привычное причитание Евдокия. — Мы все о горе вашем знаем.

— Так что же делать? — почесал затылок Устинка с полным недоумением на лице.

— Как что? Заголять и бегать! — хохотнул парень. — Шучу. Крепость ставить будем.

— Да ты рехнулся что ли? — с жалостью спросила Евдокия. — Как же мы крепость ставить станем? Нас тут три калеки, а работ — во! — развела она руками. — Да и из чего ее ставить? Из леса? Да ты хоть представляешь СКОЛЬКО его надо? Из камня? Так это вообще глупость, ибо нету его у тебя. Из кирпича? Тоже самое.

— Из земли.

— Из чего?

— У нас сколько лопат? — спросил Андрей у Марфы.

— Четыре.

— А сколько нас? — задал новый вопрос парень.

Марфа же, услышав эту связку, расплылась в улыбке, прямо начав ожидать, что ее супруг начнет перечислять Атоса, Портоса и Арамиса прямо в духе старой советской экранизации одного из романов Дюма.

— Нас больше, — не понимая веселья Андрея и Марфы ответил Петр Рябой.

— Четыре человека могут за день перекидывать десять и более кубов земли. — тихо произнес Андрей, стараясь отвлечься от шутливого настроя.

— Куб? Что сие?

— Мера объема. — не задумываясь буркнул парень и продолжил. — Если вал ставить высотой в два моих роста и такой же шириной у основания, то на погонный метр такой стены как раз день и уйдет.

— Метр? — вновь удивились все вокруг.

— Половина сажени [4] Сажень — древнерусская мера длины. В 1646 году была утверждена казенная сажень равная 2,16 м. До того имелись варианты. Главная не путать обычную сажень с маховой, косой, большой, морской, кадочной и прочими. Их было великое множество, а размер их варьировался в диапазоне от 1,5 до 2,8 метров. Так что, указание Андрея на половину сажени имело достаточно размытый, но понятный масштаб. примерно.