Иван Солин - Франт 2

Сучка.

— Представляете, машер, всю ночь ворочался. Проклятая горошина, Пустошь ее подери, оказалась под моею…

— Ой, а я знаю эту сказку! — с другой стороны подбежала еще одна охотница за бесхозным почти главным рыцарем, удивив меня и зародив сомнения в источниках вдохновения, так сказать, одного датчанина.

Так, а эта голубоволосая малышка у нас в милую непосредственность умеет. Так что ли? Ну-ну.

— Вы, Франт, я смотрю любите приврать, — решила продолжить строить из себя язвительную стерву, эта вчера невероятно собранная и сдержанная обладательница выразительных фиолетовых и самое главное очень умных глаз.

— Ну, Миле, ты как всегда в своем репертуаре, — не дала мне открыть рта, хотя я и не особо-то и порывался, голубоволосая. По-видимому сообщница «стервозной» красноволоски.

Пауза затягивалась, а я наконец выдал выжидательно уставившимся на меня красоткам.

— Есть хочу, — и зачем-то свернул вовсе не к столовке.

Оригинал.

Не то чтобы с Выносливостью 5 я был так уж голоден, но последние напряженные дни, когда я едва три часа в сутки умудрялся поспать, а уж ел и не вспомню когда, всё же меня слегка вымотали. Сегодня, правда, я поспал аж часов пять.

А от этих лукавых девиц, я так позорно бежал лишь чтобы чуть позже демонстративно-самостоятельно войти в зал, где уже были накрыты столы. Хотя нет, это они лишь сервированы, а вот за самой едой нужно во-он в то окошко обратиться. Хм. Занятно. Ни тебе обслуги, ни изысканных яств. Демократичненько.

Зачем мне понадобилось подчеркивать свою независимость и самостоятелтность? Да вот не понравилось, как ловко меня взяли в клещи, пусть и столь округлыми и манящими выпуклостями, эти две интриганки, во взглядах коих совершенно не читались те эмоции и поведенческие шаблоны, что они так настойчиво мне демонстрировали. Может паранойя, а может просто взбрыкнул.

Взяв какой-то совсем не фэнтезийный поднос и став в какую-то совершенно не анимешную очередь к раздаче, я принялся хмуро разглядывать наряды окружающих меня всяких там «-ских». Вчера-то они все приперлись на представление первокурсников в выданной форме, а сегодня. А сегодня вырядились в пошитые из дорогущих тканей вычурные вариации той-самой серенькой и единой, ага три раза, для всех формы.

Особенно интересна вон та, в катастрофически приталенном кителе и с огроменными такими… возвышенностями повыше той самой узенькой талии, что так гипнотически приковывают к себе взгляд своими серебристыми и атласными обводами. Ого, там и корма…

— Куда это вы смотрите, сударь? Мы с вами незнакомы, — надавив интонацией на последнем слове, пристыдила меня подкравшаяся, внезапно рыжая, — но раз уж вчера мы присутствовали на представлении и нам предстоит в дальнейшем вместе учиться, то так и быть. Можете обращаться ко мне Ивон.

Но когда эта, совсем не похожая на то самое «моё рыжее недоразумение» особа, по-видимому узрела на моем лице готовность ответить куда ей идти, то поспешила подмигнуть мне, такому вот неотесанному и уже готовому поломать всю ранее условленную в письме игру, ну и добавила:

— Мы ведь подружимся? — а следом прильнула ко моей руке совсем не такими обводами, как мне бы хотелось, и я бы сказал, вовсе даже обводиками.

— Заметано, малая, — вздохнув, решил я проучить эту, похоже излишне властную мелкоту, в своем отношении к которой я ещё не опрелелился.

— О, я смотрю ты всё же пристроился под заботливое крылышко, врунишка Франт? — откуда-то вынырнула красноволосая «стерва» с рассудительным взглядом фиолетовых глаз.

Нарывается. Но зачем? Неужели она с рыжей заодно? Или…

— Горская, я вас проучу, — выдала ей вставшая на мою защиту рыжая… Горская.

Мда. Тут такое дело. Они-то может и разноцветные, но тут в академии они обе Горские. Фигня какая-то, но что есть, то есть.

— Ах, вы посмотрите? «Сестрица», — выделив насмешливой интонацией, продолжила красноволосая, — ты не боишься заполучить трёпку, ведь…

— Красавица, мне вон того красненького, и мяса побольше. Ну и вон того зеленого давай, — неожиданно громко перебил я эту, если не постановочную, то уж точно нелепую свару двух альфасамок, обратившись к подавальщице. Но увидев не предвещающий ничего хорошего взгляд, видимо проштрафившейся студентки на раздаче, и когда только успела, я поспешил восторженно добавить. — Пустошь меня побери, какие глаза! Ага, мясца можно еще чуток. А уста-то, уста… Ай.

Ну и послав воздушный поцелуй, как-то удивительно быстро поплывшей от такого детсадовского приема милашке с поварешкой, я поспешил сбежать, так как гнев разъяренных львиц грозил мне не только тычками в бок, но и ядом в это вот… зелененькое.