Вячеслав Бакулин: Русская фантастика – 2017. Том 2 (сборник)

Они не ушли из мира, они просто отдалились.

Они просто сменили направление своих мыслей. Они перестали постоянно суетиться, жить в суете, думать о суете, они живут в своем мире, повинуются своим желаниям. Они, наконец, получили возможность жить так, как им хочется, и не мешать тем, от кого зависели.

На реке Голын безоблачно.

В Отделе этики мне сказали: летишь в Дин-ли, остальное «тетки» подскажут.

И еще сказали: ты, Лунин, не нервничай. В Дин-ли не надо нервничать, там этого не любят. Отбрось привычные представления о старых немощных людях, не бросайся уступать место каждому встречному, в Дин-ли это может показаться бестактным. Не выказывай чрезмерного уважения к тому, кто выглядит значительно старше (там, в Дин-ли, все старше), это может обидеть твоего визави. Не считай, что с любым делом ты справишься быстрей и лучше любого морщинистого и седого пенсера только потому, что тебе тридцать пять, торопливость может выставить тебя в смешном виде.

И еще раз особенно подчеркнули: ты летишь в центр пенсеров.

Это за условным полярным кругом, если смотреть на карту.

Климатический удар изменил историю человечества.

В последние пятьсот лет глобальное потепление выровняло береговую линию океанов, часть земель затопило, часть превратило в цветущие зоны. Такие понятия, как полярный круг и высокие широты, заполнились другим смыслом. Можно сказать, они заполнились прекрасным шумом листвы, порывами теплых ветров с реки и с моря, птичьим щебетом.

Ты в игре, сказали мне в Отделе этики.

Сойдешь с планера, поселись в гостинице «Голын».

И вообще, относись к делу с юмором, Лунин. Помнишь кависта Соловьева. Так случилось, что он вернулся с задания только через семь лет, – без правой ноги, зато с чрезвычайно качественным отчетом. Потерянная нога захоронена где-то на берегу Байкала, это не мешает Соловьеву жить полной жизнью. Бери с него пример, Лунин. У кависта Соловьева с чувством юмора все обстоит правильно. Одной ногой я уже там , любит повторять он. По крайней мере, на эти его слова часто ссылается пенсер Ида Калинина, с детства мечтающая о дружественной прочной связи с иным миром.

У меня были и свои причины для поездки в Дин-ли.

Впрочем, мои личные причины Отдела этики не касались.

Придет время, я представлю подробный отчет, этого достаточно.

Пенсеры тоже полны страстей, дело не в скорости протекания биологических процессов. Жизнь пенсера – большая река, излившаяся на равнину. Сплошные долгие тихие плесы, но там заметен водоворот, и там, и вон там еще. Что мы знаем о глубинных течениях? Конечно, многие пенсеры любят Реальные кварталы, неторопливые суждения о жизни и смерти, классический стиль в живописи, облачное искусство. Зато для пенсов, которые с шилом в одном месте, все искусство – заоблачное. Пенс с шилом в одном месте и в сто, и в сто десять лет готов подниматься на ледяные пики Крыши мира, прыгать с парашютом в безжизненную раскаленную пустыню. О, эти затяжные прыжки! Свободное падение – всегда круто, на него не каждый молодой чел способен. Тут, правда, надо помнить, что любому молодому челу всегда есть что терять, а, скажем, на сто одиннадцатом году уровень беспокойства в человеке резко снижается.

Это понятно, основные задачи выполнены. Теперь ты – пенсер. Играй!

Отдел этики строго следит за тем, чтобы никто, как писали давние классики, не ушел обиженным.

Об этом я думал на борту планера.

Три часа ровного успокаивающего полета.

Индивидуальные соты были закрыты, только соседки в правом ряду презрели правила. Они подняли цветные колпаки над своими креслами. Они кудахтали как куры. Они не обращали на меня никакого внимания.

Не обращали – да, но все замечали.

Вон, замечали, молодой чел летит в Дин-ли.

«У него, наверное, нет выбора», – смеялась одна.

«Какой выбор среди сверстников», – смеялась другая.

Подведенные морщины говорили не столько о возрасте, сколько об отношении к возрасту. Бибай, кудахтали они. Вон рядом летит молодой чел. Это я так для себя переводил их ужимки и жесты. Наверное, в Дин-ли у молодого чела есть взрослые близкие, перевалившие критический возраст. Мои спутницы (оранжевые волосы и синие) были уверены в том, что я лечу в Дин-ли надоедать близким. Подчеркнутые специальным карандашом морщины нисколько их не смущали. «А воду найдут обязательно», – утверждала оранжевая. Синяя клохтала в ответ: «Ну, найдут, нам-то что?»