Питер Бретт - Трон черепов

Энкидо отпустил ее, выпрямился и направился к кузинам.

Она не знала, сколько времени пролежала без сил, внимая их воплям. Но постепенно крики и всхлипы стихли. Ашия не поняла, кто отключился – она или другие. Она напрягла слух, слыша слабые вздохи, ровное дыхание и мягкий шорох.

Золотая пелена пала на ее зрение, как песчаная буря, и она начала различать смутные очертания. Да, евнух ослепил ее, но, похоже, не навсегда.

Ашия попыталась согнуть онемевшие пальцы, встряхнуть ладонью. Рука почти не слушалась, но уже чувствовалась большая разница по сравнению с мнимой, минутами раньше, гибелью конечности.

Она смутно видела евнуха, который уносил одну кузину. Вторая так и лежала рядом. Шанвах, поняла она, когда начала восстанавливаться острота зрения. Евнух вернулся, вынес и ее. Ашия осталась одна посреди комнаты, извиваясь и пытаясь восстановить контроль над медленно оживавшим телом. Каждая попытка становилась мучением, но таковым же было чувство беспомощности. И потому она будет сражаться до смерти.

Евнух возвратился к ней – большое темное пятно на золотом поле. Она ощутила, как он положил руку на ее обнаженную грудь, и задержала дыхание.

Энкидо сильно надавил, сжимая легкие, чтобы вынудить ее к выдоху. Когда Ашия попробовала сделать вдох, у нее ничего не получилось. Он продержал ее так долго. Она извивалась и дергалась, пытаясь заставить руки и ноги повиноваться, чтобы ударить его.

Но он все держал, и у Ашии наконец не осталось сил даже на попытки. Медленно возвращавшееся зрение вновь исчезало.

«Обратно в сон», – подумала она почти с облегчением.

Но евнух чуть ослабил нажим. Ашия попробовала глотнуть воздуха и задохнулась. Ее легкие еще не расширились полностью. Но коротко вдохнуть она могла, что и сделала. Вдох был слаще всех, какие она когда-либо делала, но его было мало, и она повторила. И еще раз.

Она обрела в коротких вдохах устойчивый ритм, и зрение вновь начало возвращаться, а конечности – оживать. Но она не шевелилась, сосредоточившись исключительно на трепещущих, животворных вдохах.

И тогда Энкидо снова ослабил давление. Ей разрешили половинный вдох, и она приняла его жадно, вновь отыскав устойчивый ритм для компенсации недостающей половины.

Он вновь приподнял ладонь, и та осталась нежно лежать на груди. Ашия сделала полный вдох и поняла, что это его подарок. Никакое удовольствие в жизни не могло сравниться с совершенством этого единичного вдоха.

Затем Энкидо медленно надавил опять. Ашия обмякла, давая ему выдавить воздух из легких. Через мгновение он приподнял руку, и Ашия снова вдохнула. Он управлял ее дыханием несколько минут. После отчаянной борьбы за воздух она целиком и полностью отдыхала – Энкидо дышал за нее.

Она подумала, что чувство покоя ее усыпит. Но Энкидо отнял руку и принялся массировать виски, заботясь о тех же точках, через которые вызвал такие муки.

Теперь зрение восстанавливалось стремительно, и стоявший перед глазами туман сгустился в мускулистую фигуру евнуха. Ашия никогда не видела раздетого мужчину и знала, что должна опустить глаза, но татуировки на его теле побуждали взглянуть еще раз. Шарада Энкидо.

Искусные пальцы евнуха перешли с висков на все еще онемелую руку – он как бы растягивал ее, Ашия это чувствовала, хотя прикосновения к коже не ощущала. Однако затем вспыхнула боль, от которой Ашия дернулась. Она резко повернула голову и увидела, что Энкидо массирует крохотный синяк на плече. Почти безупречный кружок лиловой плоти в месте, куда он ткнул концом пальца.

Боль быстро прошла, преобразившись в приятное покалывание, когда рука Ашии полностью ожила.

Энкидо чуть повернулся, и Ашия заметила на плече евнуха татуировку, почти идентичную ее синяку.

Другие были на висках точно там, где он нажимал у Ашии. Ее взгляд пробежал по его телу, следуя линиям, которые соединяли точки. Было много участков схождения, больших и малых. Затем Энкидо взялся за синяк на ее пояснице. Она изогнулась, чтобы лучше видеть, но уже заметила на спине евнуха такой же, вытатуированный.

Еще до того, как евнух принялся за дело, она поняла, что скоро возникнет и покалывание в ногах.

«Он учит, – осознала она. – Священный текст – это линии на его теле».

Она подняла на Энкидо взгляд, и его лицо, пока он массировал пострадавшее место, показалось почти добрым. Она потянулась и неуверенно дотронулась до точки схождения линий на спине Энкидо.

– Теперь мне ясно. Я понимаю и передам остальным… господин.