Питер Бретт - Трон черепов

– Она будет верной и ему, и племени Лощины, – сообщила Аманвах. – Она родит ему крепких сыновей, но наследовать будет дочь.

Сев на пятки, Аманвах посмотрела на Лишу и Арейн.

– Если я соглашусь, – заметила мать-герцогиня.

– Прошу простить, но у тебя нет выбора, – покачала головой дама’тинг. – Сын Стива не примет другую.

Арейн нахмурилась:

– Тогда пусть забирает ее и проваливает. Пусть скроется с моих глаз, пока я не передумала.

– Госпожа! – В комнату ворвалась Уонда с Беккой на руках. – Она не дышит!

Лиша бросилась к ней. Аманвах уже вынимала хора.

– Закрой дверь, – скомандовала дама’тинг.

Уонда метнулась к порогу, но Арейн поймала ее за руку:

– Где Джесса?

– Скрылась, – сказала Уонда. – Я нашла Бекку на полу в коридоре.

– Найди ее, – приказала Арейн. – Брось на поиски ведьмы всю дворцовую стражу.

Кивнув, Уонда исчезла.

– Порой я гадаю, какой была бы моя жизнь, если бы мастер Петер сработал на совесть и проверил метки, – признался Рожер.

Сиквах, спрятавшаяся в балках, не ответила. Она отвечала редко – только если он спрашивал напрямик или ей нужно было высказаться от лица Аманвах. Но даже тогда она спускалась на пол, подступала вплотную и говорила тихо, чтобы слышал только муж.

Рожер не огорчался. Ему хватало знания: она здесь и слушает. Сильнее чувства безопасности с нею рядом и теплых объятий ночью было ощущение соприсутствия, которое позволяло не сломаться в заточении.

– У меня ожидались братья и сестры, – продолжил Рожер, воображая их так явственно, что готов был назвать поименно. – Мама и папа были молоды. Тогда-то казались старыми, как дубы, но сейчас мне понятно, что я мог стать первым из многих.

Он тоскливо вздохнул, вспоминая детские игры и смех.

– Тогда в Ривербридже не было инструмента, а тех, кто умел бы на нем играть – тем более. Скорее всего, я держал бы трактир, женился на какой-нибудь домовитой местной девахе и наплодил ребятишек. Никуда бы не выезжал, не видел бы и не делал ничего особенного. Был бы просто… обычным.

Щелкнул замок. Дверь отворилась, и за ней…

– Аманвах! – Рожер вскочил и перелетел через келью.

– Ты говоришь нелепицу, муж мой, – тихо произнесла Аманвах, когда они обнялись. – К тебе прикоснулся Эверам. Ты никогда не стал бы обычным. Если бы тебя не познакомил со скрипкой мастер Аррик, это сделал бы кто-то другой. Грядет Шарак Ка, и такова была инэвера, чтобы ты вернул на Ала «Песнь о Лунном Ущербе».

– Вы бы и без меня справились, – сказал Рожер.

– Нет, – покачала головой она. – Ты передал женам толику дара, но дар был твой.

Она подняла покрывало для поцелуя. Он попытался обнять ее крепче, но она выставила руки и оттолкнула его, а покрывало снова пало и скрыло губы, как занавес после финального акта.

– Пока дело не разрешится, у нас только час в сутки, муж мой, – сказала она. – Есть вещи, требующие первоочередного внимания.

Она громко хлопнула в ладоши, дверь снова открылась, и два дюжих служки внесли тяжелые бочонки с водой. Еще один доставил небольшую деревянную ванну – как раз такую, чтобы Рожер поместился в ней сидя. Позади же них Сиквах, немногим большая, чем тень, бесшумно выскользнула за порог.

– Вы так и тащили эту тяжесть на самый верх? – спросил Рожер, глядя на бочонки.

Служки посмотрели не особо приветливо, но ничего не сказали.

– Не принимай их молчание за грубость, муж мой, – пояснила Аманвах. – Им запрещено разговаривать с узниками. Ее милость распорядилась кормить тебя лучше и трижды в неделю купать. Эти люди гордятся, что выполняют ее королевские приказы.

Рожеру служки гордыми не показались. Взглянув на него напоследок, они вышли вон.

– Сиквах… – негромко произнес Рожер, когда за ними закрылась дверь.

– Будет хранить наш покой в течение часа, – сказала Аманвах, бросая в бочонки меченые серебряные камни.

Они зашипели, как только магия нагрела воду.

– Прошу, муж мой, – указала она на ванну.

Рожер не стал прекословить, разделся и забрался внутрь. Лакированное дерево было холодным, и он покрылся гусиной кожей. Аманвах подняла первый бочонок, чтобы облить Рожера горячей водой.

Он сразу начал успокаиваться. Ванна была не так просторна, как у Шамавах, но он успел привыкнуть к ежедневному банному ритуалу и даже не сознавал, как его не хватало.

– Я начала делать для тебя серьгу, – сообщила Аманвах, растирая Рожера щеткой и мылом. – Но работа займет недели, и я надеюсь увидеть тебя на свободе задолго до ее завершения.