Альберт Меир - Глюк.1

Женщина до последнего верила в то, что где-то на Земле есть человек, который знает о том, что произошло, и понимает, как все исправить. Но шли годы, а мессия так и не появился. Все, что можно было разрушить с помощью грубой силы, люди благополучно разрушили в течение первых нескольких лет беспамятства, так что теперь редко можно было встретить хоть что-либо, напоминавшее о прошлом во всем его великолепном разнообразии. Конечно, периодически на горизонте возникали сумасшедшие мечтатели, которые умудрялись находить во всем происходящем какие-то положительные стороны. Например, говорили они, границы – их больше не было. Но это сложно было назвать достижением – скорее, следствием того, что в них просто не было смысла. Зачем препятствовать миграции, если она происходит медленно и с максимальной скоростью в пять-десять километров в сутки? К тому же никто особо и не стремился менять место жительства. При отсутствии логистики и средств комфортного передвижения ни у кого не было большого желания тащить на себе все свои пожитки только для того чтобы проверить, так ли хорошо живется соседу. Цивилизация кротов – так женщина называла жалкие остатки человечества. И, как бы ей ни хотелось этого, она не могла исключить себя из того мира, в котором была вынуждена жить. Стан, ее сын, был зачат уже после того, как все полетело к чертям, но в то время она еще верила, что все наладится. Конечно, если бы все произошло хотя бы на пару лет позже, Аврора ни за что не решилась бы приводить в этот мир еще одно живое существо, но тогда она была слишком молода и наивна. К тому же момент зарождения в ней новой жизни пришелся на то время, когда память еще была слишком большой роскошью. Она часто пыталась вспомнить, как ей удалось уберечь сына и просто не забыть его где-нибудь на обочине. Наверное, все дело в инстинкте, который оказался сильнее неведомой болезни. Другого объяснения женщина не находила. Отец Стана тоже бредил светлым будущим – наверное, поэтому ему так и не удалось приспособиться к новой реальности до конца. Возможно, он погиб, попав в одну из первых песчаных бурь. Или нашел что-нибудь ценное – и его убили, чтобы отнять это. Женщина так и не узнала о том, что именно с ним произошло. Сначала она даже не заметила его отсутствия, и обратила на это внимание только спустя несколько дней. Сложно сказать, сильно ли она переживала тогда. Может быть. Так или иначе, но слово «папа» для Стана не значило абсолютно ничего. Наверное, так даже лучше, подумала Аврора. Слабый отец ничего не смог бы дать своему сыну, кроме глупых фантазий и веры в будущее, которое никогда не наступит.

Нацепив на спину самодельный слинг, тогда еще молодая мама стоптала несколько пар обуви, прежде чем поняла, наконец, что не сможет найти того, кто объяснит ей, как жить дальше. Она до сих пор иногда удивлялась тому, как умудрилась выкормить ребенка – переделки, в которые Аврора попадала, в другое время могли бы послужить сюжетом для ночных страшилок у костра, но, к сожалению, то же самое творилось повсеместно. Ей приходилось убивать себе подобных. Она не гордилась этим, но и не скрывала. Да, на ее совести, по меньшей мере, было три жизни. Хотя, может быть, и больше – она не помнила. Первым стал пьяный мужик, которому вдруг пришло в голову, что девушка с ребенком слишком слабы для того чтобы оказать ему сопротивление. Она воткнула ему в глаз длинный ржавый гвоздь, который носила с собой, и ушла, прихватив с собой самые ценные из его вещей, пока тело еще дергалось в предсмертных конвульсиях. Следующий случай произошел несколько лет спустя, когда Стан уже мог самостоятельно передвигаться и даже нес на спине небольшой рюкзачок, в котором было самое необходимое для того чтобы выжить, если бы вдруг с матерью что-то случилось и он остался бы один. Семейная пара, на которую они наткнулись случайно, сначала показалась им совершенно безобидной. Они мило поболтали и вместе разбили небольшой лагерь, однако ночью, проснувшись от странных звуков, Аврора обнаружила, что мужчина шарил по ее вещам, а его жена душила Стана, которого, видимо, также разбудил шум. Ни о какой жалости, конечно, и речи идти не могло. На память о той ночи у нее остался шрам на шее – именно туда воткнула нож женщина, когда Аврора согласилась отпустить ее.

Позже были и другие случаи, когда ей приходилось защищаться от нападавших, но она никогда не стремилась убить – убедившись, что человек больше не опасен, она продолжала свой путь. Мало кто, получив отпор, решался на продолжение конфликта, так что ей, как правило, удавалось избежать ненужного кровопролития. На свой нынешний дом Аврора наткнулась совершенно случайно. Что находилось здесь раньше? Возможно, какой-нибудь склад. Или сюда свозили отслужившие свой срок контейнеры. Может быть, кто-то планировал соорудить некое подобие рабочего поселка, но не успел этого сделать в силу понятных причин. Впрочем, это уже было не важно. Осев, она со временем превратилась в местную достопримечательность и, сама того не заметив, стала кем-то вроде землевладельца. Правда, до определенного момента Аврора даже не задумывалась о своем новом статусе, пока к ней не стали обращаться за разрешением поселиться рядом. Сначала она лишь отмахивалась, мол, живите, где хотите, главное – ко мне не приставайте. Но люди не прекращали свое паломничество, и, в конце концов, ей пришлось смириться. Дошло до того, что она даже стала помогать новоприбывшим устроиться на новом месте, и спустя несколько лет вокруг ее контейнера появились несколько десятков таких же обжитых коробок, образовав подобие небольшой деревни. Выслушав предложение возглавить это странное объединение выживающих, женщина только посмеялась и пообещала подумать. Ну, а поскольку она так и не дала ответа, ее стали по умолчанию воспринимать как старосту. Впрочем, ее это нисколько не тяготило, потому что фактически ни к чему не обязывало.