Алекс Каменев: Наемник

— Поединок!!! — снова кричит барон, все так же кутаясь в темное покрывало тумана, источающееся прямо из его тела, напоминая чем-то марево горячего воздуха, окрашенного в темно-серый, почти черный цвет.

Миг, и герцог Оран подлетает безвольной куклой к ногам барона Вольфа прямо в кучку пыли, в которую до этого превратился благородный гра Пшемек.

И снова ужасающий крик боли, страха и невыразительного страдания летит над ухоженными лужайками парковой территории Сатлоса.

Повелитель Семи миров умирает не менее мучительно долго, чем его младший вассал, наблюдая раскрытыми от ужаса глазами за испаряющейся плотью, не имея возможности отвести в сторону взгляд.

Потрясенные гости праздника смотрят на это и ничего не могут сделать, все застыли ледяными статуями, не веря в творившиеся на дуэльной площадке.

Когда наконец, останки герцога окончательно превратились в прах, барон обвел взглядом зрителей, налитыми первозданной тьмой зрачками, заставляя людей вспоминать старых богов и просить их о защите от ожившего древнего кошмара. Так происходило какое-то время, пока неожиданно и к всеобщей радости высокая фигура не рухнула на землю без сознания.

Граф Маккинн мучительно стал думать, как поступить дальше и что делать с хоть и необычным, но все же победителем дуэли, но внезапно возникшая группа во главе со знаменитым сингарийским ученым, известным на территории Доминиона также, как и в Содружестве, решил эту проблему за него. Отключившегося барона Вольфа быстро унесли на борт родового корабля Семьи Канваль, пожелав всем дальнейшего хорошего настроения.

— Я же говорила, что этот День Примирения войдет в историю, — вдруг заявила Сильвия, спускаясь вниз и направляясь к жилым корпусам.

Проводив супругу ошарашенным взглядом, его светлость тяжело покачал головой, но затем направился вслед за графиней. Как бы то ни было — до конца праздника еще целых шесть дней.

— Пришли в себя?

Открыв глаза, вижу над собой склонившегося Пармара. Его лицо одновременно выражает некое опасение и вместе с тем огромное облечение. Сингарийский ученый явно чем-то поражен и сильно озабочен.

— Что случилось? Почему я в капсуле? — проверив свои ощущения, не нахожу каких-то ранений или повреждений. Чувствую себя просто отлично.

Не дожидаясь ответа выбираюсь наружу, подхватывая увиденный недалеко свой комбез и начинаю одевается.

— Совсем ничего не помните? — напряженно спрашивает Пармар, сверля меня изучающим взглядом. — Поединок, новые необычные способности? Развеянные в прах тела?

Как по команде в моей памяти всплывают последние события: управляемые черные сгустки дыма, умеющие расцеплять любой материал не хуже энтропийного поля, клубок теней в груди, произвольно возникший под действием сильного гнева, превращенные в пыль враги…

— Что со мной случилось? Я вроде бы управлял собой, но не полностью. Чувство безжалостной ярости с ненавистью как будто отключили часть меня, отдав ее этому странному ядру.

— Какому еще ядру? — с интересом исследователя, спросил ученый.

Я замолчал, воспоминание о системных сообщениях перед самым началом странного безумия с темным туманом, выскочило сами собой.

— «Таасит». Модуль древних и искин сообщили о формировании ядра «Таасит», когда меня ранили в живот. Я почувствовал черный клубок теней, свертывающихся в груди и постепенно увеличивающихся в размере, до тех пор, пока они полностью не вышли из тела.

— Интересно, — задумчиво покачал головой Пармар. — Выходит древние метаморфы умели контролировать псионическую энергию. Прямо как нынешние дэянские кудесники.

Светило генной инженерии с фигурой молодой атлета неторопливо прошелся вдоль ряда медкапусул, что-то напряженно обдумывая.

— Вы это о чем? При чем тут дэянцы и их «магия»?

— Сенсоры системы безопасности Сатлоса зафиксировали колоссальный выброс пси-энергии, когда вы развлекались, убивая тех болванов. Мне об этом сообщил граф Маккинн. Хотя, признаться честно, я и сам предполагал нечто подобное. Достаточно было увидеть, как вы расправились с теми провидицами. Там явно не обошлось без «дэянского колдовства».

— Эти твари, мешали мне драться, сковывали движения, иногда вообще примораживая на месте, — сказал я, не испытывая никаких мук от убийства двух ведьм, помогавших меня убить. Око за око, зуб за зуб — хотели моей смерти, а получили свою. Вполне справедливый исход.