Роман Злотников - Последняя битва [litres]

Гагригд ждал его в своем кабинете:

— Ну и как тебе?

— Семьдесят пять.

— Что семьдесят пять? — не понял Гагригд.

Грон усмехнулся. Ну откуда Гагригду знать анекдот о штурмане и связи?

— Да так, ерунда. Новое здание Академии, конечно, впечатляет. У тебя здесь в два раза больше площадей, чем было в старом.

Гагригд кивнул:

— Это верно. И наконец-то появился зимний манеж. Так что теперь твои идеи по поводу обучения в Академии сыновей правителей разных народов Ооконы вполне осуществимы.

Грон кивнул в ответ и, мгновение подумав, спросил:

— Как, ты говоришь, зовут архитектора?

— Старинкей, сын раба-венета из пленных, тех, что Сиборн взял еще во время Первой войны с Орденом.

— Раба?

— Ну, рабом он пробыл недолго, папаша оказался неплохим каменотесом, и Второй, Шестой и Двенадцатый пограничные форты как раз его работа. А сынок выдался в папу и попал в Университет. И уж там его заприметил Улмир.

Грон кивнул:

— У Улмира нюх на таланты. — Он помолчал. — А как мой?

Гагригд задумчиво потер переносицу.

— Не знаю я, Грон, — честно признался он, — в общем-то хорошо, но… Югор частенько ставит меня в тупик. Как и ты в свое время. В нем как-то странно сочетаются жестокость и милосердие, открытость и недоверчивость, сострадание и равнодушие.

Грон вздохнул:

— Он и меня ставит в тупик. Черт возьми, я, который считал, что могу понять и оценить любого и приспособить к делу его достоинства, более-менее отодвинув на задний план его недостатки, не могу разобраться в собственном сыне.

Гагригд усмехнулся:

— Тут мы с тобой в равном положении. И знаешь, что я тебе скажу. Все дело в том, что остальных мы оцениваем достаточно спокойно и по возможности беспристрастно, а вот на собственных детей мы смотрим сквозь линзу любви и надежды. Ведь мы вкладываем в них все свои нереализованные надежды и мечты.

Грон вздохнул:

— Наверное, ты прав, но вот Толла общается с ним с какой-то спокойной уверенностью, а я иногда теряюсь, то рычу не по делу, то, наоборот, молчу, когда стоило бы рявкнуть.

Гагригд понимающе кивнул:

— Это понятно. Но, могу дать руку на отсечение, матери он может и не послушаться, а вот для того, чтобы заслужить твою одобрительную улыбку, парень готов лбом прошибить крепостную стену…

Они помолчали. Гагригд поднял взгляд на Грона и печально усмехнулся:

— Знаешь, что мне сказал мой?

Грон молча пожал плечами.

— Вы, старшие, уничтожили всех, кто мог бы бросить вызов Корпусу, и теперь нам никогда не завоевать своей славы. Мы навсегда обречены быть вашими бледными тенями.

Грон растянул губы в горькой усмешке:

— Пусть не боится. Он даже не представляет, сколько работы им еще предстоит.

Гагригд несколько мгновений молча обдумывал слова Грона.

— Так ты думаешь, что эти покушения… — нерешительно заговорил он, запнулся, не осмеливаясь говорить дальше о том, о чем Грон, как он сам ясно дал понять, говорить не желает, и скомкал фразу: — …и скоро все начнется по новой?

Грон кивнул:

— Да. Мы были очень наивными, когда посчитали, что полностью уничтожили Орден.

— То есть? Насколько мне известно, за покушениями на тебя стоят жрецы, недовольные деятельностью Корпусных школ. И потом Остров…

Грон криво усмехнулся:

— Да нет, с Островом покончено. Но подумай, разве мог бы Орден контролировать развитие цивилизации на целой планете на протяжении пятидесяти циклов протяженностью в тысячу с небольшим лет каждый, если бы все его силы располагались в регионе, занимающем от силы одну двенадцатую часть пригодной для проживания суши? Например, в моем мире известно два параллельно развивающихся центра цивилизации, расположенные на двух концах одного и того же материка. А кто знает, сколько их было всего? Так что я уверен, что существует как минимум еще один центр силы. А может, их гораздо больше. И разбираться с ними, скорее всего, придется именно нашим детям. — Он немного помолчал, улыбаясь своим мыслям, и заговорил снова: — Орден опять переиграл сам себя. Мне как-то не очень верится, что неодолимое желание покончить со мной руками наемных убийц, вдруг охватившее жрецов Венетии, Хемта, Тамариса и других, появилось в их головах без посторонней помощи. Как-то уж слишком одновременно это произошло. Так что вполне возможно, несмотря на все улики, жрецы имеют к этим покушениям не столь уж непосредственное отношение, как кажется большинству из нас.

Гагригд некоторое время сидел молча, потом встал с кресла и подошел к широкому окну высотой в рост человека. Появление окон таких размеров стало возможным лишь после того, как стекольные мануфактуры Корпуса освоили производство плоского стекла больших размеров. Но для массового использования оно было пока слишком дорого.