Говорил долго, но вполне понятно, разжевал суть этой самой Н-процедуры. Как оказалось, она еще находилась в стадии исследований и испытаний. Так как после приговора я уже мог проходить в качестве подопытного, то была удовлетворена заявка на опыты надо мной. Кстати, я буду одним из первых, кому ее будут проводить. Сырая еще разработка. Ну, если в двух словах, то это локальное стирание памяти. Вернее, память оставят всю, чтобы я помнил, за что получил наказание. Стирают только мои базы знаний. То есть после этой процедуры я потеряю все, что нарабатывал последние годы, и стану чистым новичком. В Адских рудниках мне знания все равно не нужны, знай махай кайлом и бегай с тачкой. А так как процедура до конца еще не исследована, в качестве побочного эффекта подтиралась и часть памяти. Вот и нужны подопытные, чтобы усовершенствовать Н-процедуру и довести ее до идеала. Надеюсь, память мою не тронут, она мне дорога как память.
Сломленным я не казался. Немного угрюмым, но не сломленным. Надежда, как говорят, умирает последней, вот и я ее не терял. Характер такой. Даже в Адских рудниках, плюясь желчью и захлебываясь своей кровью, я еще буду на что-то надеяться. Хрен меня сломаешь! Если кто из зрителей и прессы надеялся увидеть на моем лице испуг или ужас, то не дождались. Встав, я ударил правой рукой по сгибу локтя левой руки – длина цепочки кандалов это позволяла. Тут этот жест был известен, так что когда я послал таким образом и судью, и зрителей, послышались смешки и возгласы одобрения. Вот тут мне дали слово. Не всегда дают, но мне дали. Это уже была работа адвоката, попросил его, когда секретарь заканчивал объяснять особенности Н-процедуры.
– К-хм, – я прочистил горло. Судья никак не отреагировал на мой жест. – Как вы знаете, свою вину я не признал и признавать не собираюсь. Осудили, ладно, Творец вам судья, это вы свою совесть запятнали. Я бы хотел сообщить о другом. Нигде не были перечислены трофеи, взятые при моем захвате. Но только одна фабрика по производству нейросетей третьего поколения стоит миллиард кредитов, а ее взяли при абордаже моего судна целой…
Судья тут же подался вперед, внимательно вслушиваясь в перечень. Я даже шахтерскую станцию включил в этот список и пиратские корабли. Еще бы, конфискация имущества шла на поддержание штатов судебной системы, так что то, что их кинули, а это действительно было так, стало ясно как день. Вот пусть судейские и разбираются с крысами из военных, что так хорошо погрелись на моем имуществе. Месть мелкая, но и она грела душу. Официально, «под протокол», подтвердив, что сообщил правду, я в сопровождении конвоя направился к выходу из зала.
Где шел суд, мне было известно. На торговой планете империи Ахбар. Остальные были закрыты для посещения неимперцами. В этой же системе я покупал свой транспорт «Россия». Судили меня в здании Главного суда империи, но не представители судейской системы империи Ахбар – прибыли специальные сотрудники, включая эту женщину-судью, из Центральных миров. Не меня отвезли, сами прилетели. А так зал не пустовал.
Меня вывели, зрители начали покидать зал, и почти сразу заходили другие и менялся судья. Через час начинался процесс над очередным бедолагой. Как я слышал в камере ожидания, будут судить группу террористов из местных. В зале кроме меня были Ган, Один и остальные мои приближенные – на лавках свидетелей. Во время процесса, а он шел две недели с частыми перерывами, все успели капнуть яда в мой приговор. Ладно, я их особо не осуждал, более того, через адвоката сам велел на меня все валить, чтобы их не зацепило. Помогло, приговорили только меня. Остальные легким испугом отделались – десятью годами, будут новые планеты колонизировать.
Дальше понятно. Приговор зачитан, с адвокатом разъединили, больше нам встречаться ни к чему, и отправили в одиночку в местную тюрьму. Просидел я в ней почти два месяца после окончания процесса и приговора суда, когда, наконец, прибыло оборудование для Н-процедуры и специалисты из Центральных миров. После этого смутно помню, что со мной делали. Однако это длилось недолго, и уже через три недели тюремный транспорт забрал меня с толпой таких же заключенных и полетел к ближайшим Адским рудникам, по пути пополняя контингент на борту.
Открыв глаза, я прислушался к своим чувствам. С момента, как мы покинули торговую систему империи Ахбар, прошло две недели. Именно такой срок с промежуточными выходами из гипера, чтобы забрать заключенных с других планет, мы летели навстречу своей смерти – Адским рудникам. Сидел я в одиночке – особенности приговоренного по классу «А». Даже на этапе заключенные этого класса должны чувствовать всю тяжесть своего грехопадения. Спать я мог только сидя – койки нет, можно встать и воспользоваться туалетом, что тут был, но на пол не ляжешь, размеры камеры не позволяли. Полтора на полтора метра. Как я мог понять, треть камер на этом тюремном транспорте имели такие боксы, на этой палубе так все, как я успел рассмотреть, пока меня вели к моей. Кормили солдатскими пайками. Не просроченными, но самыми худшими по качеству – пластилин по вкусу лучше, – но сытно, хватало. Вода в туалете – хоть упейся. Однако я на это все особо не реагировал, если охрана еще на что-то надеялась, то зря. Я был углублен в себя, изучал свою память. Можно сказать, внутренне закапсулировался, особо не реагируя на внешние раздражители – такая психологическая блокировка.
Читать дальше