Бертрам Чандлер: Долгий путь

— Мы можем сесть? — спросил Граймс.

— Для этого тут и стоят стулья, — ответил Майхью.

Люди сели. Граймсу хотелось, чтобы у него была его трубка… и хоть щепотка табаку.

Молчание становилось мучительным.

Майхью принялся говорить чужим голосом. Граймс понял, что все, что тот когда-то проделал с Еленой, кто-то теперь проделывал с ним. Лицо у Майхью казалось лицом андроида, оно двигалось, но неестественно.

— Я, — сказал он, — Гайалиан, президент этого Совета. Я изучил и понимаю ваш язык. Мои голосовые связки не позволяют мне произносить необходимые звуки, так что я говорю через Майхью. Вы меня извините, если мои выражения не всегда будут точными.

— Вы отлично справляетесь, — бросил ему Вильямс.

— Спасибо, но я прошу меня не перебивать. Время летит быстро, и скоро наступит момент, когда мы, мы все, должны будем… уйти. Но вы должны знать, что произойдет…

В первый раз, когда вы явились в этот мир, который называете Марсом, мы не могли принять вас. Это помешало бы нам приготовиться… к путешествию. Вы были вполне способны выкрутиться сами. При вашем втором появлении наши приготовления были почти закончены… Наши инженеры, наши математики, наши ученые имели достаточно времени, чтобы рассмотреть вашу проблему. Ее разрешение было забавной задачей. Но для начала я должен вам сказать, кто и что мы такое. Мы не из этого мира. Много тысячелетий назад наш народ жил на другой планете, за много световых лет отсюда. Название солнца, вокруг которого она вращалась, вам ничего не скажет, к тому же этой звезды больше не существует. Мы, или, вернее, наши предки, бежали до того, как наше солнце стало сверхновой звездой. Наши корабли рассеялись. Один из них обнаружил эту планету, которая была тогда почти двойником планеты, покинутой нами. Прошли многие века, и этот мир стал умирать. Были рассмотрены возможности обновления планеты, вполне реальные, но астрономы предупредили нас о неминуемой катастрофе: планета подвергнется бомбардировке метеоритов и неизбежно погибнет.

Даже если бы мы располагали техникой транспортировки в межзвездном пространстве со скоростью, во много раз превышающей скорость света, мы не покинули бы эту планету. Она стала нам родной. Существовала одна возможность избежать истребления, спасти наши города и спастись самим. И мы ее приняли.

«Он путает времена», — подумал Граймс и громко сказал, надеясь быть услышанным:

— Значит, вы превратили ваши города в космические корабли?

— Мы превратили их в корабли времени, — сказал Майхью чужим голосом. — Мы вернулись во времена, предшествующие появлению здесь наших предков, так что они нашли цивилизацию, которую сами создали и взрастили. Мы повторили этот цикл тысячу раз с небольшими изменениями в каждом случае. Вы будете одним из таких изменений… совсем небольшим.

Где-то зазвонил колокол, медленно, торжественно.

«Обратный отсчет, — подумал Граймс, — обратный отсчет времени…»

— А если мы не хотим идти вместе с вами? — в отчаянии закричал он.

— Вы и ваши люди можете остаться, если хотите. Вы можете надеяться выжить в метеоритной буре, которая уничтожит этот мир, или попробовать вернуться на Землю. Но не забывайте, что мы даем вам шанс…

— Попытаемся, командор, — быстро проговорил Вильямс. — Попытаемся. Что нам терять?

— Ничего, — ответил президент голосом Майхью. — Вам нечего терять, но вы, может быть, много выиграете. А теперь вы должны вернуться на свой катер.

Они спешно вернулись на катер.

Он стоял на прежнем месте, посредине площади, сверкающий сквозь тонкую сетку струй фонтана. Марсианские техники закончили свое дело и ушли. Карлотти находился на своем месте. Зато Соня обнаружила исчезновение одеял, принесенных из хижин. «Они, видимо, решили, что мы не должны увезти с собой что-либо, взятое из города, туда, куда мы будем отправлены, — подумал Граймс.

— Закрываемся, командор? — спросил Майхью.

— Да, так будет лучше, — ответил ему Граймс.

Двери скользнули, заперев катер.

Что случится теперь? Большой колокол продолжал медленно звонить, отсчитывая последние минуты этого времени. Площадь была пуста так же, как и улицы. Атмосфера была тяжелой, напряженной.

Граймс сказал, скорее для себя, что для других:

— Я не знаю, должны ли мы включить Карлотти?..

Он поколебался, подошел к аппарату и поискал кнопку. На панели ничего не было.

— Рут! — позвал он. — Идите сюда! Что вы об этом думаете?