Константин Дроздов: Кровавый Космос. Дилогия (СИ)

Вскоре погасло освещение, а затем встал и двигатель бота. Наступила тишина. Баракат, зажатый между Ракитиным и Ортегой забубнил что-то вроде молитвы на арабском языке.

— Черт! В чем дело? — заволновался Хорхе.

Вадим оторвался от переборки и, отпихнув в сторону щупальце зависшего над головой октопоида, попытался разглядеть, что творится на экранах пилотов в противоположной части отсека. Сейчас эти экраны служили единственным источником освещения.

— Ну, что там?!

— Идут на сближение с фрагментом какой-то разбитой секции. Держись, сейчас тряхнет!

Бот въехал в рваную, лохматую от торчащих в разные стороны кусков обшивки, секцию, когда-то являвшуюся частью космического корабля. По борту снаружи со скрежетом прошелся острый металл обломков. Экраны пульта пилотов погасли, погрузив отсек в кромешную тьму.

— И что?!

— Решили затаиться, Хорхе. Неплохой ход, кстати. От такого серьезного противника, как линкор типа «Саладдин», конечно, не уйти, а спрятаться, если наш маневр прозевали, можно. Слишком много обломков вокруг.

— Это был «саладдин»?

— Да, разглядел идентификацию на пульте заргатов.

— Серьезный корабль. К нему пара эскадрилий прилагается. Если начнут рыскать…

— Он надолго не задержится. Сюда уже идет подмога с Кайги — отряд из трех крейсеров эскадры адмирала Нонга Ши, — ожил поблизости кибер-переводчик.

— Это вы Аргус Ву? — спросил Ракитин в темноту.

— Да. Мне придется сопровождать вас до Кайги.

— Значит, в коридоре ты был, приятель? — пробасил Ортега.

— Я понимаю, офицер Хорхе, что, в отличие от людей, мы не выращиваем на разных участках тела волосы и потому вам трудно различать нас. И все же различия есть. Во-первых, по обхвату конечностей и цвету органов зрения, а во-вторых, кроме меня вам вряд ли кто-нибудь помог. Только если командир корабля, но он погиб во время атаки вашего линкора.

— Очень жаль. Надеюсь, что как только Баракат предстанет перед судом Заргатона, война закончится.

— Решать не нам, капитан Престон.

— Но мы сделаем все, что можем.

— Неудачники, — вдруг послышался хриплый голос Нургали Бараката. — Ничего от вас не зависит. Правильно головоногий говорит — решать не вам. Вы годны лишь на пушечное мясо. И ваши злобные, наполненные завистью, попытки выбиться наверх, в элиту тех, кто решает и правит, обречены на провал. Вы родились для подчинения и работы. Хотя вы и работать-то не умеете. Лишь разрушаете все вокруг и похищаете людей…

— Заткнись, Нургали, — спокойным, но твердым тоном прервал Бараката Хорхе. — Нам плевать и на элиту, и на власть. Нас дома ждут любимые женщины и дети. Быть рядом с семьями — вот главное, к чему мы стремимся. Если бы не война, которая развязана по твоей милости, ублюдок, мы уже были бы дома и мирно работали. Только не на тебя, не на паразитов из «элиты», а на себя и на свое будущее.

— Если я выживу, я найду и вас, и ваши семьи…

— Хватит! — прикрикнул Ракитин. — Мы уже слышали подобные угрозы от других. Только нет их уже — обратились в прах. И тебе недолго осталось. Сиди и думай, как ответ держать будешь на Зарготоне.

— У меня голова сейчас расколется, — простонал Баракат.

— А каким образом на Заргатоне приводят в исполнение смертный приговор? — поинтересовался Ортега.

— Нашими законами предусмотрено несколько видов смертной казни. Все зависит от тяжести содеянного. Для преступлений, связанных с массовым убийством безоружных заргатов предусматривается растворение в кислоте.

В наступившей тишине стало слышно, как судорожно сглотнул слюну Нургали Баракат. Вскоре наступившая тишина и недостаток кислорода заставили Вадима задремать.

Ракитин очнулся, когда час спустя в отсеке зажегся свет, а за бортом снова заскрежетало — спасательный бот начал выбираться из остова, послужившего ему маскировкой. Стоило оказаться «на чистой воде» и на обзорных экранах появились имперские корабли, прибывшие на подмогу. Заргаты вокруг оживленно защелкали.

Вечереет. Неширокая речушка, огибающая холм, остывает после теплого летнего дня. Голубой туман зыбким покрывалом расползается по низине. Редкие деревца у подножья и лесок на другом берегу вступают в новую реку — невесомую и загадочную. Голубой купол неба над ними становится темно- синим. Одна за другой зажигаются звезды. Одновременно далекие и близкие. Кажется, протяни руку и посыпятся в ладонь сверкающими золотом горячими снежинками.