Михаил Ахманов - Среда обитания

– Как же, природное! – Зеленые глаза Дота сверкнули. – Я же сказал: периодическое!

– В природе масса периодических процессов, тем более таких, которые идут с суточной регулярностью. Смена дня и ночи, например, или приливы…

Пятерня Дота взъерошила волосы.

– Кстати, о приливах… Ты еще помнишь, что такое приливное трение?

– Разумеется. Термин, которым обозначают влияние Луны на период обращения нашей планеты вокруг оси. Луна тормозит Землю, и наши сутки постепенно удлиняются.

– Вот именно! Помнишь, я сказал, что частота Феномена – сутки с хвостиком? Этот период выдерживается с поразительной точностью, и он таков, какими будут наши сутки через десять-двенадцать тысяч лет. Ну, и что ты теперь скажешь?

Они переглянулись, ясно сознавая, что оба находятся в некотором смущении. Затем он тихо произнес:

– Считаешь, что там, через десять или двенадцать тысяч лет, проводятся какие-то эксперименты? С машиной времени? На этом самом месте?

– Ты сказал!.. – Дот выпрямился и запрокинул голову к потолку. – Сказал! А теперь – насчет места, Паша. Место ведь не случайное! Если отбросить мудреную терминологию, в моей лаборатории изучают время. Представь, что в будущем тут сложится научный центр, и эта камера, – он широко повел рукой, – станет чем-то вроде исторической реликвии, местом, где проводились первые исследования. Весьма вероятно, что наши потомки, добившись успехов, решат, что запуски нужно проводить отсюда… Так сказать, из уважения к памяти предков… Тем более если будет точно известно, что эта камера в том или ином виде сохранялась на протяжении тысячелетий, начиная с 1962 года, когда построили весь комплекс. Ведь лучше места не найдешь! – Дот снова уставился в потолок. – Место прочное, надежное и безопасное… Ну, разумеется, могут быть и другие удобные пункты, но мы их не наблюдаем постоянно, а значит, не в силах обнаружить Феномен.

В почках кольнуло сильнее. Разволновавшись, он проглотил еще одну таблетку.

– Так что же, ты полагаешь, что этот выплеск – машина времени? Нечто, посланное из будущего в прошлое?

Дот покачал головой:

– Машина… Не будем мыслить столь примитивными категориями, Паша! Я понятия не имею, что они там творят, какие ставят эксперименты. Я не знаю, можно ли двигаться против потока времени или по нему, и что такое этот поток, я тоже ни бум-бум… Мы не можем выяснить, машина ли у них или другое устройство физической либо биологической природы. Известно лишь одно: наблюдается Феномен искусственного происхождения, и его периодичность соответствует земным суткам, таким, каким они будут через десять-двенадцать тысяч лет. Все остальное – предположения, гипотезы и домыслы.

Он ощутил, как по спине бегут холодные мурашки. Вместе с тем его охватило чувство глубокого удовлетворения, если не сказать восторга. Не каждый перед смертью сподобится увидеть чудо! Дот приглашал его очень настойчиво… Может быть, хотел преподнести ему подарок? Показать такое, о чем приятно вспомнить и скрасить этим воспоминанием последние минуты? Знал ли Дот о его неприятностях с почками, о том, что он обречен? Мог узнать – у жены или у сына…

Мысли промельнули стремительно и исчезли. Он спросил:

– Среди этих домыслов и гипотез есть что-то разумное? Такое, что подкрепляется расчетом?

– Есть одна идея… – с нерешительным видом заметил Дот. – Видишь ли, если принять за аксиому, что путешествия во времени возможны, то получается такая штука: темпоральное перемещение должно порождать некий след, если угодно – темпоральный ветер. Точно так же, как движение в жидкой или газообразной среде ведет к появлению ламинарных течений и турбулентных вихрей, которые тянутся за судном или самолетом… Очень отдаленная и неточная аналогия, но другой я пока не придумал. И если так, то Феномен – не машина времени, а какой-то связанный с нею эффект. – Дот нахмурился и тихо прошептал: – Это ветер, который дует то из будущего в прошлое, то наоборот, смотря по тому, куда движется машина.

– Ветер… – повторил он. – Но ветер может что-то увлечь за собой, не так ли? Это подвергалось проверке?

– Разумеется, Паша, разумеется. Чего мы только туда не совали! Спички, монеты, часы, автоматическую камеру… Никакой реакции! Все предметы остаются на месте, и с ними ничего не происходит. Ровным счетом ничего!

– А живая материя? Кажется, ты говорил о мышах?

– Да, и еще о кошке, которую притащил Никита… здоровый такой персюк, прямо красавец… Все то же самое – никакой реакции. – Димыч пригладил растрепанные волосы и задумчиво покосился на белый круг. – Но в сущности это ничего не доказывает. Мы, Паша, не знаем, что такое время, слишком уж загадочная это штука. С одной стороны, объективная категория, с другой – субьективная, доступная восприятию лишь высокоразвитого мозга… Персюк у Никиты, конечно, хорош, но говорить не умеет, только мяукает.