Михаил Ахманов - Среда обитания

Поиски были тщетными – проведя среди руин более трех пятидневок, мы не раскрыли тайну Метаморфозы. Дакар полагал, что она свершилась в столетие за его уходом, но затруднялся назвать причины. Возможно, они скрывались в этих развалинах или в остатках других городов, но обнаружить их можно было лишь по счастливой случайности. Мы – такие крошечные, такие слабые, а древние камни так тяжелы! У нас не найдется механизмов, не хватит энергии, чтобы разобрать их, исследовать тысячи городов и, быть может, через тысячи лет разгадать загадку. Да и кому она была нужна? Не королям и грандам, не миллиардам подданных и, разумеется, не капсулям. Возможно, блюбразерам и кормчему Йорку, но с этим еще предстояло разобраться.

Мы вернулись к радужному пузырю АПЗ под холмом, проведав на обратной дороге дикарей. В их поселении ничего не изменилось – все так же кипели котлы, вздымался над трубами дым, сновали среди покрытых шкурами конусов гиганты с заросшими шерстью или безволосыми лицами. Их жизнь, в сущности, была такой же, как наша под куполами: работа, еда, развлечения, сон. Мы развлекались с клипами и одалисками, они – со своими женщинами, а еще бросали мусор в силовой экран, чтобы полюбоваться на яркие фонтаны. Невелика разница, гниль подлесная!

Дакару хотелось осмотреть остатки строений на холме – то, что он называл обсерваторией. Решив, что случай подходящий, я сослался на усталость от многодневного напряжения и сказал, чтоб обошлись без меня, а также без опухшего и ни к чему не пригодного Мадейры. Скаф улетел, а мы с ним остались на тетрашлаковой стене у пузыря – конечно, не одни, а с моим огнеметом. Хотя в принципе место было безопасней некуда.

Мадейра был уже похож на человека – шея и щеки почти нормальные, зуд прекратился, и только надбровья еще нависали над глазами, как пара мясных червяков. Но говорить это ему не мешало. Мы поболтали о чудесах Поверхности, о синих небесах и зеленых равнинах, о реках, звездах и древних городах, о дикарях-гигантах – и так, слово за слово, добрались до кормчего Йорка.

Мой приятель-блюбразер обычно разговорчив; на всякий предмет у него десяток мнений и гипотез, которыми он делится с такой охотой, что собеседнику рта не раскрыть. Но только я упомянул о Йорке, как он насупился и стиснул губы. Даже глаза прикрыл, то ли от усталости, то ли демонстрируя мне, что тема совсем неинтересна.

Я повернулся к экрану, переливавшемуся над нами огромной полусферой.

– Помнишь, что случилось с тварью, прилетевшей к нам в первую ночь? С мотыльком, как обозвал ее Дакар? Мы его убили, но голова попала в силовой экран и испарилась. Понимаешь, что отсюда следует?

Глаза его тут же раскрылись, насколько позволяла опухоль. Об этом он был готов поговорить.

– Конечно, понимаю! Экран не пропускает ничего живого и вообще никакой органики. Мы были в скафе и потому прошли через преграду – корпус из триплекса нас защитил. Не беспокойся, Крит! Как прошли, так и обратно вернемся.

– Возможно, вернемся не все, – сказал я.

– Почему – возможно? Дамаска уже нет… его не вернешь…

– Могут быть и другие потери. Один неуклюжий блюбразер, например, оступится и рухнет прямо в шахту. Красивый фонтан, немного пепла и броня, которая расплавится в приемном бункере… Печальная история, но Эри, Дакар и Хинган поймут. Всякий может оступиться.

Шрам на щеке Мадейры дернулся. Он с укоризной посмотрел на меня.

– А, теперь мне ясно! Вот почему ты остался, а их отослал!

– Вообще-то не за тем, чтобы сбросить тебя в шахту. Но если ты не желаешь отвечать на мои вопросы…

С минуту мы глядели друг на друга, как пара пачкунов перед дележкой ценной находки. Потом он отодвинулся. Я придвинулся к нему и щелкнул пальцами протеза – не хуже, чем кормчий Йорк. Пожалуй, даже лучше – все-таки есть у протеза преимущества перед обычной рукой.

– Ты этого не сделаешь, Крит! – завопил Мадейра. – Мы же друзья! К тому же партнеры!

– Вот и отвечай мне, как другу и партнеру.

– Это не мои секреты!

– От них, Мадейра, зависит моя жизнь.

– Это еще почему?

– Ты не понимаешь? В самом деле не понимаешь, крысиные мозги? Ну, тогда объясню. Стоит нам появиться в Мобурге, как кормчий будет об этом знать. – Я продемонстрировал Мадейре свой браслет. – И, возможно, решит, что я ему больше не нужен – ни я, ни трое остальных. Мы свою задачу выполнили – поднялись, осмотрелись и вернулись обратно, вместе с доверенным лицом и кучей важной информации. Лицо – вот оно, – я ткнул в Мадейру протезом, – а лишних для соблюдения тайны можно на компост пустить. На меня ведь уже три раза покушались, а кто и зачем – Пак ведает!