Владимир Михайлов - Переводчик с инского

Ну а если слова есть, а значков нет?

Тогда плохо.

Ну вот например: представьте, что в вашем языке все личные местоимения обозначаются одним и тем же словом, и глагол во всех временах – тоже одним словом. Если нет немых знаков, вы вряд ли поймете, что вам написали: «Я буду» или «Они были». Или даже «Они не были», поскольку отрицание тоже выражается интонацией.

Вот так обстоят дела с этим языком.

Что же касается полученной мною от Орро депеши, то она была выполнена, как уже говорилось, на сальтской письменности. В которой никаких интонационных знаков, естественно, не существует. Автор записки, видимо, не успел сообразить этого. Наверное, обстановка, в которой он писал, не была спокойной и благоприятной.

Хотя не исключалось, что он сделал так намеренно. Рассчитывая на то, что я, попотев, все-таки разберусь, что к чему, другие же, даже знакомые с инским, только зря потеряют время.

Пробежав текст глазами, я сильно усомнился в своих способностях.

Потому что с первого взгляда было ясно: тут могли быть десятки смыслов.

Никак не менее. Даже мощный компьютер стал бы чесать в затылке.

Хотя нет. Он бы исправно выдал мне все возможные варианты. Десятки, а то и сотни.

А определить, какой из них истинный, все равно пришлось бы мне самому.

Весело, правда?

Информация для тех, кто любит, так сказать, потрогать все своими руками.

Вот что я прочитал на виртуальной табличке и запечатлел в памяти:

« Уро ам изор онури а иномо унэ».

Я с минуту размышлял на тему: что предпринять в первую очередь? Приниматься за расшифровку текста или все же удрать отсюда, заползти в какую-нибудь норку и уже там заняться делом?

Принять решение оказалось непросто. Потому что тут возник своего рода порочный круг: мое решение должно было зависеть от той информации, что содержалась – обязательно содержалась, ведь текст был передан мне не просто шутки ради! – в полученной записке. Но чтобы овладеть этой информацией, следовало сперва текст расшифровать; ну а чтобы заняться разгадкой всерьез, надо было прежде всего оказаться в спокойной обстановке. А место, где я все еще находился, считать надежным я более не мог.

Когда отведенная на размышления минута истекла, я поймал себя на том, что уже прокручиваю в голове возможные варианты смысла полученного сообщения. То есть, подсознание само выбрало нужное решение. И мне оставалось только подчиниться ему.

Нет смысла приводить здесь все варианты, возникавшие и распадавшиеся в моем мозгу. Но чтобы создать у вас хотя бы представление о той работе, которую мне предстояло выполнить, дам в качестве примера словечко-другое из содержавшихся в тексте.

Вот возможные значения первого слова: уро. Должен (я, ты, он, мы, вы, они, или же наоборот – не должен), приказ, план, оружие, скала, желание, объяснение, наступление, встреча – или, напротив, расставание… Будь здесь обозначены немые знаки, сразу стало бы ясным, какое именно значение выбрано для этого контекста – однако, как уже сказано, их-то и недоставало.

Или вот другое слово, изор : дерево, пища, склад (база), исток, секрет, укрытие, объятие (или, при отрицательной интонации, ссора), плотина, спальня, шалаш, станция (вокзал) – любого транспорта: сухопутного, водного, воздушного, космического…

Ам : это и подобие артикля, и усиливающая частица, и, наоборот, смягчающая значение предшествующего слова (опять-таки значение определяется интонацией), и, главное, все формы глагола «быть» – в том числе и с отрицанием. Но в определенной позиции может иметь и значение «убить, убийство»; правда, не в литературном инском, но в разговорном, просторечном. Орро, как я знал, владел и пользовался языком улицы широко и охотно. И – тоже в просторечии – слово могло получить значение «выручить, спасти».

Пожалуй, хватит с вас. Я был бы очень рад, если бы мог сказать то же самое и о себе. Увы, ко мне это не относилось.

Решить возникшую задачу стало бы куда проще, если бы я мог сейчас загрузить всю музыку в стационарное железо (это заняло бы не более получаса), получить все варианты – их оказалось бы, я думаю, все же меньше тысячи – и выбрать из них такой, что придется мне по вкусу более других. И нужный компьютер – вот он, на его привычном месте, сейчас дремлет, но разбудить его – дело трех секунд. Я уже повернулся лицом к нему. И даже сделал шаг, чтобы приблизиться.

Это, несомненно, свидетельствовало о том, что я находился в состоянии если не полной растерянности, то, во всяком случае, легкого умственного расстройства. Потому что воспользоваться компьютером в этой обстановке означало бы сделать всю работу за моих противников: после отключения защитной системы уже не оставалось сомнений в том, что прослушиваются и фиксируются не только разговоры, но перехватывается любая информация, какая бы тут ни возникала. То есть, использовать имевшуюся технику тут было самой большой глупостью из всех возможных. И я вовремя повернулся к устройству спиной.