Дмитрий Янковский - Рапсодия гнева

– Давай зажигательные, – попросил он Андрея.

Вставать самому было нельзя – изменится пристрелянная лежка.

Корректировщик оторвал взгляд от бинокля и, повесив его на шею, отполз к стоявшему позади цинку с патронами. Через десяток секунд он вернулся, притащив с собой девять патронов с зажигательными пулями. Саша без излишней спешки набил патронташ, вытянул затвор с уже заряженным патроном, поменял на зажигательный и отложил экспансивный в сторону.

Затвор в казенник. Рычаг на место. К бою готов.

Он допил оставшийся глоток остывшего кофе и снова упер приклад в ноющее плечо. Сейчас надо будет работать быстро. Сетка прицела цветной паутинкой легла на крышу казармы, палец потянул спусковой крючок. Тут можно особенно не выцеливать – в здание не промахнешься и сослепу.

Выстрел. Перезарядка.

Прикрыть глаза, продышаться. Прицелиться.

Выстрел. Перезарядка.

Справа дымились две только что отстрелянные гильзы, беспорядочно валялись уже остывшие.

Выстрел. Перезарядка.

Такая работа. Мозг не был занят сверхточной стрельбой, руки работали, как манипуляторы автомата. Да, работа не для живого человека, скорее для машины. Но делать ее должны люди, машинам пока так стрелять не дано, они еще с трудом отличают объект от его тени.

Выстрел. Перезарядка.

Казарма завихрилась первыми струйками дыма, кто-то бородатый с гранатометом выскочил наружу, перекосившись от ужаса. Обреченный.

Саша перевел веселенькую паутинку на его грудь и выжал спуск.

Выстрел. Перезарядка.

Подстреленный моджахед перевернулся в воздухе, как гимнаст, одежда полыхнула буйным факелом. Оля достала второго прямо в дверном проеме, и он скрылся во мраке, осветив его светом собственного вспыхнувшего тела.

Пламя жадно пожирало пересохшее дерево казармы, доблестные воины ислама выпрыгивали наружу через окна, как петухи из горящего курятника, – лица перекошены болью и ужасом, на многих полыхает одежда, но никто никому даже не пытается помочь, все ломятся, как обезумевшие бараны, к автопарку, прямо на непрерывно дергающиеся стволы автоматов группы.

Фролов вдруг вспомнил документальные кадры захвата больницы в Буденновске, наглую морду Басаева, доблестно прикрывшегося чужими женщинами. Он вспомнил и другие морды, вещавшие о том, что они лучше всех и что свободная Ичкерия будет стоять до конца. Улыбка тронула Сашины губы.

Выстрел. Перезарядка.

Лучшие в мире воины и сейчас бы, наверное, прикрылись заложниками, но четверо наших стрелков, укрепившись за дотами и едва успевая менять магазины, расстреливали моджахедов, как резиновых уточек в тире. Гильзы сверкающими струями брызгали из затворов, кувыркаясь в теплой пушистой пыли. Двое технарей обошли стороной опасное место и уже помогали заложникам выбираться из душной вонючей цистерны, их заметили, но собственные шкуры оказались дороже дутой чеченской чести, лишь один бородач прицелился в склад ГСМ из гранатомета, но…

Выстрел. Перезарядка.

…Закувыркался в залитой кровью траве.

Быстро опустел патронташ.

– Андрей, давай экспансивные! – задорно выкрикнул Саша.

Корректировщик, страдая от вынужденного безделья, резво метнулся к цинку и высыпал возле Фролова девять патронов с экспансивными пулями.

Спокойно, без горячки, набиваем патронташ. Замечательно.

Выстрел. Перезарядка.

Последняя зажигательная пуля смертоносным шмелем прошила две с половиной тысячи метров пространства и по плечо оторвала руку далеко отбежавшему чечену. Тот грохнулся на колени, но вскочил и, как раненый заяц, запетлял к прорехе в колючей проволоке.

– Эхо, я Искра. Ну ты и мазила! – весело отозвались наушники.

– Чтоб его… – шикнул Фролов.

– Базар в эфире! – строго напомнил командир группы.

Искалеченный моджахед почти добежал до колючки, но Саша успокоился, продышался, дал максимальное увеличение прицела и выжал спуск. Экспансивная пуля вышибла в удалявшейся спине дыру с обеденную тарелку, и воин ислама полетел вперед, как сбитая грузовиком свинья.

Рычаг вниз, затвор на себя, гильзу долой ударом об пол. Новый патрон вставляем в затвор, обратно в казенник, на место запор.

«Зачем? Только пулю зря извел… Ну и бежал бы себе подыхать в горы. Но нет же – азарт, черт бы его подрал. А ведь прицел все записывает, есть там маленькая такая кассетка. Вставят мне пистон на разборе. И поделом».

Хорош, надо успокоиться. Саша опустил приклад и устало лег на бок.