Антон Белозеров - За дверью

Тут у Маришки в рюкзаке зазвонил мобильник. Я повернулся боком, чтобы она смогла его достать. Краем глаза посмотрев на телефон, я отметил: «Новый, дорогой, тот самый, который особенно настойчиво рекламируют.»

— Аллё? Да, мама. Да, я еду. Да, на автобусе. Да, помню.

Закончив говорить, Маришка сунула мобильник обратно в карман рюкзака и пояснила:

— Ко мне сегодня приходит репетитор по математике. Буду готовиться к поступлению.

— А мы с Витьком записались на курсы, — сказала Нася.

Витек кивнул головой. Последние два года они все делали вместе. Мы называли их «идеальной парой». Когда Витек принял решение поступать в Бауманку, Нася последовала за ним. Ей не пришлось отказываться от своих собственных планов. У нее их просто никогда не было. Нася была доброй, верной и надежной подружкой. Если бы в ее хорошенькой головке имелись хотя бы небольшие зачатки интеллекта, то у Витька, возможно, в моем лице появился бы опасный соперник. Но долгого общения с Насей я выдержать не мог. Мне казалось, что я начинаю тупеть примерно на пятой минуте разговора о модных тряпках и косметике.

— А ты по-прежнему метишь в МГУ? — спросил у меня Витек.

— Ага.

— На филфак?

— Или на истфак. Как получится.

— Почему не на журналистику? — спросила Нася.

— Там у тети Вики нет знакомых. Да и журналиста из меня не получится.

— Почему?

— Я не подлец и не проститутка. У меня есть такие атавистические чувства, как честь и самоуважение.

— Зато журналисты зарабатывают кучу денег! — авторитетно заявила Маришка.

— Они их не зарабатывают, они их отрабатывают, — поправил я.

— Ты просто завидуешь!

Я пожал плечами. Хорошо еще, что она не сказала «ревнуешь». Ее студент-второкурсник как раз и учится на журналиста. Правда, не в МГУ, а в каком-то коммерческом ВУЗе имени известной женщины. То есть там, где дипломы выдают не за знания, а за деньги родителей.

Автобус подъехал к остановке. Народ начал выходить. Мы стояли у дверей, но особенно никому не мешали. То есть, почти никому. Из самой середины салона, расталкивая всех пассажиров, к выходу поперла толстенная тетка с охапкой битком набитых сумок и пакетов.

Есть такая разновидность теток, которые совершенно не задумываются о тех неудобствах, которые они доставляют окружающим и самим себе. Если этим теткам надо проехать одну-две остановки, то при посадке в автобус они расталкивают других людей; грозно пыхтя и активно работая локтями, пробиваются в середину; шумно плюхаются на свободное место, наваливают свои сумки на колени соседей и на спинки передних сидений. И все это для того, чтобы сидя проехать три минуты. Когда автобус уже остановился на нужной им остановке, тетки вскакивают и бросаются к выходу с такой энергией, как будто боятся, что сейчас их навеки замуруют под толщей камней.

Когда такая вот тетка протискивалась мимо нас, Нася скорчила страдальческую мину — одна из сумок острым углом уперлась ей в позвоночник.

— Можно не толкаться? — вежливо поинтересовался у тетки Витек.

Та проигнорировала его вопрос. Наглые толстые тетки с необъятными сумками всегда уверены, что толкают ИХ.

Пришлось вмешаться мне:

— Гражданка не толкается. Просто она испытывает удовольствие, притираясь к мужикам в общественном транспорте.

В автобусе кто-то хихикнул. Тетка вспыхнула, на носу и на лбу у ее выступили крупные капли пота.

— Как вам не стыдно! — вмешалась стоявшая рядом женщина бедно-интеллигентного вида. — Она же вам в матери годится!

— Она нам в матери не годится! — ответил я. — Она годится в матери наркоманам или алкоголикам.

Толстая тетка вывалилась из автобуса и, вжав голову в плечи, посеменила прочь. Должно быть, я оказался недалек от истины. Двери закрылись, автобус тронулся.

— Какая жестокая молодежь! — воскликнула бедно-интеллигентная женщина. — Откуда вы только беретесь, такие бездушные?!

Наверное, она рассчитывала на поддержку других пассажиров. Но все отвели глаза в стороны и сделали вид, что заняты своими делами.

— Вы же нас такими и сделали, — сказал я. — Что посеяли, то и пожинайте!

— Неправда! Мы всю жизнь работали, чтобы вы выросли добрыми и честными.

— Что-то плохо вы работали, и поэтому мало заработали! — усмехнулся я. — У меня одни кроссовки стоят дороже, чем все, что на вас одето, вместе взятое.

Бедная интеллигентка — судя по бледному внешнему виду, учительница в школе или преподавательница в институте — закрыла лицо ладонями. Ее плечи затряслись.