Антон Белозеров - За дверью

Захарий Ефимович сначала посмотрел на загоревшуюся красную лампочку, потом — на часы:

— Что-то рано… Еще только полшестого.

Афанасий быстро встал из-за стола и направился к входу в клуб. Должно быть, все решили, что раньше времени явился кто-то из молодых кандидатов. Вошедший военный и Афанасий одновременно открыли двери в большую комнату для теоретических занятий.

— Никифор Степанович! — удивленно-растерянно воскликнул Афанасий и остановился.

Названный человек быстро пересек комнату и приложил руку к фуражке в военном приветствии:

— Генерал Старопутов прибыл на встречу с однополчанами! И называй ты меня по-старому Ником, Афан!

Насколько я уже понял, между собой старые знакомые обычно называли друг друга сокращенными именами. Но были какие-то непонятные мне нюансы их взаимоотношений. Например, Тимофей Пахомович называл Афанасия полным именем, а Захарий Ефимович — просто Афаном.

Афанасий отступил назад, пропуская генерала в комнату. Переступив порог, Старопутов и Афанасий по-дружески пожали друг другу руки. Тимофей Пахомович и Захарий Ефимович при появлении в комнате генерала с дивана не поднялись.

Старопутов поставил портфель на край стола:

— Давненько не виделись!

Из портфеля он извлек большую бутылку хренцузского коньбыка и две банки черной икры.

— Да уж, прямо скажем, явление твое неожиданное, — усмехнулся Тимофей Пахомович, немного привставая только тогда, когда пожимал протянутую Старопутовым руку.

Захарий Ефимович тоже пожал руку генерала, лишь немного оторвавшись от дивана:

— Ты, Ник, совершенно случайно нас тут застал. Мы в «Восход» на часок заскочили и собирались дальше в баньку отправиться.

— В баньку? Это хорошо! — улыбнулся Старопутов. — Меня возьмете?

— Ну не гнать же тебя, старый вояка! — Тимофей Пахомович рассмеялся своим гавкающим смехом.

Афанасий тем временем освободил место на столе для генерала и поставил еще один стакан.

— Я смотрю, вы тут даже на часок капитально обосновались, — заметил генерал, открывая свою бутылку коньбыка и, не спрашивая общего согласия, разлил по стаканам.

— А чего зря время терять? — пожал плечами Захарий Ефимович, уверенно, привычными движениями, открыл икру и складным ножом выложил толстый слой на кусок черного хлеба.

— Ну? — спросил Старопутов, глядя на Тимофея Пахомовича.

Тот поднял свой стакан:

— За боевое братство! Хоть судьба старается растащить нас в разные стороны, а мы, наперекор ей, все равно вместе!

— Эх, хорошо сказал! — одобрил Захарий Ефимович, выпивая дорогой коньбык, как и водку, одним махом. Впрочем, точно так же поступили и все однополчане.

— А Захара с Митяем сегодня не будет? — как бы промежду прочим поинтересовался генерал.

— Нет, — коротко ответил Тимофей Пахомович.

Судя по возрасту, тот седой, который приглашал парней из поезда в эту компанию, был кем-то из названных.

Тимофей Пахомович по-хозяйски (или на правах бывшего командира) сказал генералу:

— Чего ждешь? Наливай! — и пока Старопутов послушно наполнял стаканы коньбыком, добавил: — А все-таки ты тут нас застал совсем случайно. Почему не позвонил?

— Да что-то не подумал. Привык, что по пятницам мы тут собирались. Я-то знал, что Афан тут всегда будет. Я бы хоть с ним пузырек опустошил. Дома нельзя, жена с дочкой запилят. А мне надо душу полечить. День сегодня такой… — Он махнул рукой, едва не задев бутылки на столе.

— А что сегодня за день? — спросил Захарий Ефимович.

— Сегодня я узнал, что замминистра обороны по поставкам вооружения назначат Стащилова. А это значит, что разворовывание армии увеличится десятикратно.

— Стащилов, кажется, боблин? — спросил Тимофей Пахомович.

— Наполовину. Поэтому-то он из шкуры вон лезет, чтобы боблины в правительстве считали его своим. И деньги крутит, и заказы пилит, и налево уводит, и наверх отстегивает больше, чем чистокровный боблин делал бы на его месте. Пока он так выслуживается, его в чинах и продвигают.

— Понятно, — кивнул Тимофей Пахомович и поднял стакан. — За погибель всех врагов Колоссии!

Через несколько мгновений ни в одном стакане не сталось и капли коньбыка.

Подал голос Афанасий:

— Эх, как бы нам, как раньше… Всех врагов… очередями!

Захарий Ефимович усмехнулся:

— Ну-ну, помечтай!

— Я за Родину кровь проливал! В джунглях, в пустынях, в горах. И что? У меня пенсия такая, что я не смог заплатить налог на дом, доставшийся мне от отца и деда. Или заплатить, и с голоду подохнуть! И меня выгнали из собственного дома. — Афанасий повторил по слогам: — Выг-на-ли!