Алекс Орлов - Точка орбитального удара

– Это еще зачем? Ах да, гарантийный срок устойчивости строительных блоков. Понятно.

Пройдя всю длинную таблицу до конца, генерал не обнаружил никаких специальных упоминаний – обычный форт, которые шлепали тысячами, безо всякого специального оснащения, которое… Тут генерал вернулся к позиции «срок эксплуатации», промелькнувшей в дежурном режиме, и там обнаружил пометку – «по настоящее время».

– Какое еще настоящее время?! – воскликнул генерал Ларкин, вскакивая с кресла.

Да, это не было обманом зрения, форт числился целым и невредимым.

Генерал заколотил по клавиатуре, переходя в раздел подключения к группировке спутников, отслеживающих события на планете в реальном времени. Никаким архивам он сейчас не доверял и даже ввел в шлюзе затребованный личный код. Здесь генерал светиться не боялся.

Итак, квадрат, номер спутника, разрешение объектива и… Форт действительно стоял на своем месте, а вот находившаяся в нескольких километрах к северу гора оказалась распахана.

Ларкин бессильно опустился в кресло. Как? Почему?

Он намеренно не проверял результаты стрельбы, поскольку тогда наверняка бы попался – ну кто запрашивает район сразу после нелегального удара?

Бот-чистильщик отчитался, что все следы убраны или заменены. Казалось бы – радоваться да денежки подсчитывать, но оказалось, что пять миллионов чаков Ларкину перевели ни за что.

– Так, Ларкин! Не паниковать! Не паниковать, генерал!.. – приказал он себе и, откатившись в кресле от стола, закрыл лицо ладонями, стараясь успокоиться.

Итак, удар все же был нанесен. Значит, проблема была в наведении, а наведение – это опора на маяки. А где маяки?

«Ну Минц, ну урод…» – мысленно ругался генерал, лихорадочно вскрывая архивы в поисках истории навигационных меток.

Здесь он тоже оставлял свои настоящие идентификационные следы, поскольку теперь тут рылась целая куча народа. Следователи, блин.

Итак, история миграции маяков была налицо. Они сменили место дислокации за несколько часов до удара. За несколько часов!..

Ларкин ударил кулаком по столу и зашипел, почувствовав резкую боль. Давно он не стучал кулаком, давно.

Получалось, что это у Минца подтекает? Получается. Он дает заказ, оплачивает немалыми деньгами, но тут же идет слив, и шустрые, хорошо обученные ребята на месте передвигают маяки.

«Ну Минц, ну урод…»

Согласно всяческим инструкциям, которые Ларкин во множестве заучивал за свою карьеру, сейчас ему следовало затаиться, засыпать тайники, забыть пароли, съесть кодировочные чипы и так далее, но ему прямо сейчас хотелось услышать этого урода-Минца, чтобы получить хоть какие-то объяснения, ну или хотя бы бросить ему в лицо: через мембрану спикерфона у тебя протекает, придурок, ты погубил нас всех!..

Генерал набрал простой гражданский номер Минца, ничуть не беспокоясь о том, какое там сейчас время суток. Оказалось, тоже ночь, и Ларкин злорадно ухмыльнулся, услышав невнятное бормотание.

– Просыпайся… милый друг…

– Ко… кто это?

– Твой приятель Фрэнки.

– А… О!.. А почему по этому номеру?

– Так это ж твой номер!.. Как у тебя с дном?

– Каким дном?

Ларкин хорошо себе представлял постаревшего, худощавого Минца, который чешет макушку и никак не может понять, проснулся он или еще нет.

– Таким дном, приятель, дырявым!..

– Постой-постой, что ты имеешь в виду?

– Птичка прилетела в гнездышко, которого на месте не оказалось, врубаешься?

– Как не оказалось?

– Видимо, какие-то хитрые дяди перепрятали фонарики, которые подсвечивали птичке ее гнездышко.

– А… То есть не туда? То есть не туда села птичка?!

– Не туда, друг милый! Наконец-то ты проснулся!.. А у нас тоже ночь, прикинь, но мне почему-то не спится! Возрастное, наверное.

– Но кто они и почему перенесли?

– Кто эти дяди – мне неизвестно, но за четыре с небольшим часа до прилета птички дяди унесли фонарики. И тут к тебе вопрос – как у тебя с дном, не дырявое?

– Теперь понял. Я разберусь и перезвоню позже.

С полминуты Минц сидел в кровати, тупо таращась в панорамное окно, где сейчас шел дождь. Ему хорошо спалось в дождь, притом что обычно в городе дули морские ветры, приносившие легкий запах аммиака. Но Минц вырос среди дождливых долин, и ему больше нравился дождь. Без запаха.

Однако работалось лучше под звуки городского шума с обонятельным рисунком портового района – немного запаха смазочных масел, немного прогорклых просроченных картриджей из древних мейдеров дешевых забегаловок и резкий медицинский запах, исходящий от бригады «Неотложки, которые часто выезжали поутру в припортовые районы пожинать плоды ночных безумств здешних жителей.