Алекс Орлов - Точка орбитального удара

– Будем спать снаружи, – сказал Батон, когда они остановились на открытой площадке, где росло лишь несколько колючих кустов, сумевших укорениться на продуваемой подкладке из крупного гранитного песка. Никакой другой породы здесь не задерживалось – их выметало ветром.

– А почему обязательно снаружи? – спросил Григ, с сомнением поглядывая на пригибаемые ветром кусты.

– Совсем не обязательно. Но я люблю, чтобы было посвежее, к тому же наши индивидуальные палатки – одноместные.

– Ну давай, а мы с командиром в машине разместимся.

– Как хотите. Выброси мне палатку, Григ! Я обойду и заберу ее.

Григ отрыл заднюю дверь, и в салон ворвался холодный ветер.

– Ёлы-палы, да там мороз! – воскликнул капрал, торопливо выталкивая мешок с палаткой, а потом захлопнул дверь.

– Не мороз, а всего лишь три градуса тепла.

– А у нас в форте – двадцать два.

– Это понятно, – кивнул Брейн, следя за тем, как ловко Батон ставит на ветру одноместную палатку.

Ветер то и дело норовил сорвать с него шляпу, но тот подвязал к подбородку шнурки и лихо, одним ударом, всаживал в слежавшийся каменистый грунт металлические колышки, накрепко прижимавшие к земле края палатки.

– Головную часть поставил к кусту, – заметил Григ. – Похоже, он сто раз такую палатку ставил.

– Если не тысячу, – заметил Брейн. – Давай уже и мы укладываться начнем, завтра нелегкий день.

Они стали раскладывать сиденья, чтобы положить два спальных мешка. К тому времени, когда у них все было готово, Батон забрался в свою палатку и, похоже, уже спал.

– Нужно поставить «сторожа», – сказал Брейн, доставая из упаковки охранное устройство.

– Может, обойдемся? Кто нас тут найдет? – возразил Григ.

– Кому надо – тот везде найдет. Гору не простаки разнесли, они легко поймут, что мы теперь рванем прочь, поэтому могут отследить наш маршрут.

Брейн открыл дверцу и сразу попал в холодную струю воздуха.

Впрочем, он знал, что это дело привычки: стоит чуть теплее одеться и поработать на свежем воздухе, как перестанешь замечать и холод, и ветер.

Укрепив «сторожа» магнитной присоской на крыше, Брейн щелкнул кнопкой на пульте-приемнике и увидел, как под прозрачным колпаком «сторожа» завертелась антенная база – площадка со множеством разнокалиберных и разноспекторных датчиков.

Они получали массу информации, от видимого спектра и инфракрасного излучения до микросмещений магнитных полей, и из всего этого установленный в пульте-приемнике чип умело собирал объекты, перечень которых находился в архиве платы.

«Сторож» мог распознать не только человека в спецхалате, скрывающего тепловое излучение, но даже птицу, ящерицу и хладнокровного вануту – хищника-гиганта, умеющего подавлять своих жертв гипнотическими импульсами.

Одним словом, установив «сторожа», можно было спать, если не думать о том, что за двадцать лет с момента выпуска этих моделей появилось множество приборов-имитаторов, которые, зная спектры восприятия «сторожей», легко обманывали их набором контрприемов.

Брейн вернулся в кабину, ослабил застежки на ботинках, чтобы чувствовать себя, как будто в тапочках, и, вытянувшись на разложенном сиденье, выключил светильник, погрузив салон внедорожника в темноту.

– Ну все, спим, – сказал он.

– Сухарик хочешь? – тут же спросил Григ, который находился рядом со всем их продуктово-вещевым довольствием.

– Откуда здесь сухарики?

– Ну, продукты низкотемпературной матрицы, – напомнил Григ, и Брейн улыбнулся в темноте.

Обычные продукты из картриджа требовали высокой температуры мейдеров, а для солдатского сухого пайка были разработаны мини-картриджи, которым было достаточно тепла человеческого тела. Ну, то есть тела солдата, температура которого колебалась от двадцати пяти до сорока одного градуса – в зависимости от нации.

– Ладно, давай чего-нибудь мясное.

– Мясное… Держи мясное – «куриный рулет».

– Годится, – сказал Брейн, на ощупь находя руку Грига и брикет низкотемпературного картриджа.

Вскрыл обертку и, отломив от плитки квадратик, положил в рот.

С полминуты, пока квадратик не прогрелся, ощущение было такое, будто во рту лежал камешек. Но потом пошла реакция, и Брейн ощутил знакомый вкус синтетического томата. Вкус, что называется, знакомый с детства.

Прежде ему случалось есть курицу натуральную на двадцать пять и даже сорок процентов, и, конечно, мини-картридж у него во рту и близко не выдавал похожего вкуса. Впрочем, Брейн уже знал, что аборигены даже под знакомыми ему названиями понимали совершенно другое содержание. Фрукт мог оказаться рыбой, а говядина – овощной нарезкой, сдобренной гранулами нейтрализатора.