Блейн Пардоу - Сумерки Кланов-1 - Дорога исхода

Честь Клана ставит победу превыше бессмысленной гибели. Оставаться здесь и сражаться дальше означает именно такую гибель.

Ближайший из десятки роботов, стремительный «Гусар», уже взял Джез в прицел, когда Трент выстрелил из большого лазера. Он снова связался с Джез:

— Отходи немедленно, Джез!..

Трент направил своего «Лесного Волка» к центру прогалины и был готов припустить на полной скорости.

— Будь ты проклят! — сказала Джез, наконец-то уступая и направляясь к нему. — Когда все это закончится, ты умрешь от моей руки в Круге Равных…

— Потом, потом. А сейчас исполняй свой долг и убирайся оттуда!

Помехозащищенная система тепловизионного раскодирования подала Тренту информацию о том, что звено Дымчатых Ягуаров приближается к ним, спешит на помощь, но до прибытия подмоги оставалось еще несколько драгоценных секунд. Робот Джез промчался мимо, и Трент про себя выругался вслед девушке. Что бы он ни сделал или ни сказал, она все равно все переиначит, все перетолкует в свою пользу, исказит истину, чтобы та соответствовала ее виденью событий. Сейчас ему это меньше всего было нужно… именно сейчас, когда перед ним появился реальный шанс заполучить Родовое Имя.

Возможно, она погибнет первой. К Испытанию Крови я должен прийти с незапятнанной репутацией. Никаких сомнений, связанных с делами чести…

Внезапно болотная жижа вокруг его «Лесного Волка» вскипела. Горящие комья грязи и торфа обрушились на боевую машину, когда, казалось, под ним начала взрываться сама почва Токкайдо. «Волк», чьи ноги лизали языки рвущегося снизу пламени, зашатался.

Оптико-электронная аппаратура отображения данных наступательной системы миганием датчика на жидкокристаллическом дисплее настоятельно требовала внимания Трента, пока тот восстанавливал равновесие качающейся машины. Артиллерия — снаряды «Эрроу». Вражеские роботы не вступали с ним в прямую схватку, они хотели, чтобы он погиб без чести. Трент начал разворачивать своего робота, пытаясь оторваться от них. Он не завершил этого маневра.

Снаряды второго залпа не ушли в почву, они точно накрыли его уже изрядно побитого «Лесного Волка». Артиллерийские очереди в одно мгновение разнесли в щепки смонтированные на плечах ракетные направляющие. Тренту показалось, что жар охватил его тело, когда он увидел на экранах несущегося прямо на него «Гусара» гвардейцев, который палил по «Волку» изо всех своих лазеров. «Волк» качался как пьяный. Один из снарядов «Эрроу VI» поразил его в ступню, другой глубоко вошел в плечо и, взорвавшись с жутким грохотом, сорвал орудийную турель с левой части торса. Машина Трента погибала, но Ягуар почему-то знал, что сам он должен выжить. Не важно, каким образом.

Не было времени ни стрелять, ни двигаться. «Лесной Волк» начал заваливаться под ударами непрекращающихся артиллерийских залпов. Робот сотрясался от взрывов, а боевой компьютер посылал в нейрошлем Трента панические импульсы, от которых корчились и визжали его мозги. Трент сам хотел кричать… наверное, он и кричал, только его вопль тонул в грохоте оглушительных взрывов. Вспомогательный монитор светился, показывая, что вокруг внезапно появились пехотинцы. Затем экран монитора пошел трещинами и взорвался. Вырывающиеся из трещин зеленые и оранжевые плазменные разряды были похожи на маленькие молнии. Начали лопаться и дымиться другие контрольные экраны и дисплеи. Мозг Трента, перебирающий варианты спасения, был похож на взмыленную лошадь.

Трент потянулся к управлению катапультированием, когда внезапно взорвался обзорный экран прямо перед ним. И из него выплеснулся язык нестерпимо яркого пламени.

«Инферно»!..

Снаряды «Инферно» начинены пирохимическим гелем, создающим внутри боевой машины чудовищный жар. И это означало его, Трента, смерть в огне… Тело Ягуара рвалось из упряжи, которой он был пристегнут к пилотскому креслу, когда пламя охватило его руки. Визор нейрошлема лопнул и разлетелся на куски, страшный жар опалил глаза. В ноздри лез запах жарящегося мяса, и Трент знал, что это запах его собственной горящей плоти.

И боль, боль, которая была сильнее и глубже всего, что он когда-либо испытывал. Каждая клетка кожи, казалось, была пропитана этой болью, которая забиралась все глубже и глубже, до самых костей. Ослепительный белый свет растворил его в себе, а все звуки вокруг угасли.

Смерть. Это, должно быть, смерть. Чтобы только боль поскорее ушла…

Вслепую он протянул руку в свет, нащупывая то ли лицо смерти, то ли кнопку катапультирования — что первое попадется под руку.