Владимир Васильев: UFO: враг неизвестен [Враг неведом]

– С посадочкой, – проворчал Завадски и заерзал, поправляя ремни.

Мбида обратил к нему черную физиономию и весело оскалился.

– Все-таки людям в небе не место. Даже в этих железных болванках на реактивном ходу…

Завадски неопределенно повел плечами:

– Где же людям место?

– На земле.

– Или на дереве? – вставил Рейнольдс, хулигански ухмыляясь. Темнокожий африканец тотчас заколотил себя кулаками в грудь и издал вопль отдаленно напоминающий крик Тарзана. Все захохотали, а Рейнольдс и Мбида довольно хлопнули ладонью в ладонь – в сказанном не было ничего обидного, а камерунец ничего не имел против, если приходилось на секунду обратиться в Хозяина Джунглей.

Самолет тем временем замедлился и покатил прочь с посадочной полосы, забирая все дальше вправо. Из кабины показался курчавый пилот, тот что помоложе.

– Прибыли, икс-команда! – бросил он беспечно. – Прекращайте стучать зубами.

Олаэча переглянулся с Пиром.

– Можно я его пристрелю? – спросил чилиец бесстрастно.

Лихачев развел руками:

– Да ради бога!

Чилиец выпростал указательный палец в сторону пилота и изобразил губами нечто вроде «Ба-бах!»

– Давайте, давайте, герои! Вытряхивайтесь! Завтра о вас узнает благодарное человечество!

– Я его точно пристрелю, – вздохнул Олаэча. – На первом же вылете.

– А назад кто вас повезет? Инопланетяне?

Чилиец презрительно выпятил нижнюю губу.

– Если ты, темная душонка, думаешь, что любой из нас не в состоянии управлять твоим гробом, то мне тебя искренне жаль.

Пилот не нашелся что ответить и Завадски снисходительно похлопал его по плечу.

– Вот так-то, парень. Это тебе не форсаж с перепугу врубить. А с твоим гробом справилась бы даже моя бабушка!

Пассажиры тянулись к трапу, с трудом расходясь с пилотом в тесном проходе. Пир нырнул в открытый овал последним. Над севшим самолетом нависало низкое свинцовое небо. Порывистый ветер швырял в лицо мелкую, холодную до отвращения пыль. Внизу у трапа стояло несколько человек в штатском и трое аэродромных рабочих в одинаковых синих комбинезонах с одинаковой сине-красной эмблемой над нагрудным карманом. Чуть впереди остальных, заложив руки за спину, покачивался с носков на пятки грузный мужчина с резкими чертами лица и взглядом, от которого хотелось спрятаться. На мужчине был мундир с такой же сине-красной эмблемой.

– Добро пожаловать на базу «Европа», – сказал он зычно. – Я ваш босс, ребята. Как перелет?

Паллистер, формально числившийся старшим, щелкнул каблуками:

– Отлично, сэр! Лучше, чем рейсом «Майами эйркросс»!

В ту же секунду из-за самолета, урча электромотором, выкатился пятнистый микроавтобус, больше похожий на армейский бронетранспортер. И на нем нашлась эмблема, но маленькая, почти незаметная среди камуфляжных разводов.

– В автобус! – скомандовал человек в мундире. Не подчиниться ему было невозможно.

Окошки в автобусе были маленькие, что еще более усиливало сходство с бронетранспортером. За толстыми стеклами – или пластиком – уныло полз декабрьский день. «Еще час-два, и стемнеет, – подумал Пир рассеянно. – А времени всего-то-навсего три пополудни… Зима!»

Не снижая скорости, автобус юркнул в незаметный капонир невдалеке от полосы; капонир постепенно превратился в бетонный тоннель. Загрохотал открываемый шлюз, и в окошки хлынул искусственный свет. База «Европа» встречала первых оперативников.

– Прошу, – человек в мундире широко повел рукой. – Теперь это ваш дом. Надеюсь, ненадолго. В том смысле, что наша работа быстро станет ненужной.

– Нет уж, – проворчал Завадски. – Я бы подольше хотел, за сорок-то штук в месяц!

Мбида набрал воздуха в грудь, собираясь выразить солидарность с австралийцем, но человек в мундире так на него посмотрел, что пыл камерунца сразу же угас. Как спичка под ливнем. Да и Завадски присмирел да притих.

Тем временем все оказались в небольшом зале; кресла выстроились ровными рядами – рядов было десятка полтора. Под потолком мерцала огромная шарообразная люстра, расписанная под земной глобус. На низенькой сцене стояли два стола красного дерева и широкая трибуна.

– Прошу садиться, – пригласил человек в мундире. Молчаливый народ в штатском еще до приглашения занял дальние кресла во втором ряду. Позади, у самой стены, тоже сидело человек тридцать. На многих были белые халаты, из чего Пир заключил, что это скорее всего научники. Свет люстры-глобуса отражался от стекол множества очков.