Александр Руджа - Везучие сукины дети [СИ]

— Черт возьми, — сообщил в накуренное пространство бара Клэм. — Похоже, Бад закончился, готовьте химиотерапию. И дезинфекцию тоже несите.

Десантник покачал головой и хотел что-то сказать, но передумал. А потом передумал еще раз.

— Вот ответь мне на один вопрос, Ронни — почему я обиделся непонятно на кого и ни с того ни с сего хочу сказать о нём что-нибудь едкое?

— Не знаю, — пожал плечами Клэм.

— Вот и я не знаю, какого чёрта я вынужден оплачивать ложные вызовы различных бригад врачей.

— Ты и не будешь оплачивать, — вставил Чумной Доктор. Должно быть, он был здесь уже давно, просто не все заметили.

— Да? — поразился Бад, но наткнулся взглядом на прислоненный к стулу позади автоматический дробовик с огромным барабаном и расплылся в улыбке во всё лицо. — Ну да, ты прав.

— Ладно, — Клэм потянулся, захрустев при этом двухсот двадцатью родными костями и несколькими искусственными. — Накапай мне в темпе пару сотен капелек чего-нибудь такого, после чего можно спокойно пойти спать. И пожрать под все это. Давай, короче, закуску. Минус-первой, братан.

Бад поискал взглядом газовую плиту.

— Извини, печень девственницы с глазом цапли — эксклюзив даже для меня, а жареное на гриле дерьмо с зёрнами кофия я не покупаю. Не люблю экзотику, сам понимаешь. А насчет бухла…

— «Столичная». Сомневаюсь, что ты найдёшь настоящую, но после настоящей столичной водки в этом городе люди становятся счастливыми и мирными, а не превращаются в огромного спермя по кличке Бад, трахающего всё подряд.

Десантник сделал в уме какую-то пометку.

— Должен сказать тебе, что нынче «Столи» популярна только в гей-барах. Поэтому…

Бутылка с синей этикеткой и следом собачьей лапы на стекле лишилась крышки и извлекла собственное содержимое максимально принятым здесь способом.

— Вот и рюмка. Пей.

Клэм опрокинул емкость в себя и скорчил усталую гримасу.

— Похоже, сегодня нам попался бракованный Бад. Вот моя карта памяти с обещанной историей, поглядите, если есть охота. Рассказывать лень — и Бад, при просмотре постарайся воздержаться от своих дебильных комментариев, это была трудная неделя. Лейтенант, предоставляю тебе право прочистить ему мозги, если таковые, паче чаяний, обнаружатся, а я пошёл спать. Меня красавица ждёт.

— Которая из?

— После того, как я с ними заканчиваю, они все на одно лицо, — сообщил Клэм и ушел наверх, оставляя на перилах лестницы глубокие борозды от когтей.

Клэм проснулся в обычное для себя время — около десяти утра. Стоило бы, возможно, перепрошить схемы в башке, заточенные под часовой пояс его родного времени и измерения, но смысла в этом Клэм не видел. В Городе-минус-один случаи наблюдения солнца фиксировались в хрониках, а дни без дождя считались чем-то сродни легенды — все понимающе кивают, но никто не верит до конца.

Он потряс головой и выкатился из кровати.

Больше на кровавого цвета шелковых простынях никого не было, и это было, пожалуй, необычно. Более того, на полу поблизости не наблюдалось ни игрушек , ни инструментов . Пятен красного и бурого цветов было не видно, да и тухлятиной тоже, кажется, не воняло.

Неужели вчера обошлось без развлечений?

Он вспомнил, ухмыльнулся и хлопнул себя по лбу. Схватил стоявшую рядом с кроватью бутылку с чем-то тяжелого чайного цвета и густого запаха, набулькал себе полный стакан, осушил залпом. Опустился обратно на кровать, медленно сдавил ладонями виски. Глаза под крепко сжатыми веками метались, словно загнанные в угол зверьки, и наливались тревожным красным светом. Сегодня был тот день . Седьмой. Последний, завершающий, если верить Анне. То есть тому, во что она в конечном счете превратилась.

Если сравнивать разум Омни Гидрара с машиной, мчащейся по узкому и опасному серпантину, где с одной стороны — угрюмый горный склон, а с другой — холодное черное море, то сейчас эта машина проломила хлипкий барьер и рухнула вниз, рассыпая вокруг себя снопы искр, окутавшись пламенем и скрипящими обломками фибропластика и стали. Она упала в море, подняв столб белых кипящих брызг, словно в это место угодил заряд с корабля, ведущего безнадежную артиллерийскую дуэль с неизвестным противником.

Он вспоминал.

Частые яркие вспышки, от которых болела голова, и к горлу подкатывал плотный горьковатый ком — такое бывает в ночном клубе от работающего на полную мощь стробоскопа… ну, или от выстрелов из энергетического оружия в упор.