Александр Руджа: Не чужие [СИ]

Она легко поднялась и встала передо мной — спокойная, красивая и страшная.

— И вот я смотрю на вас и слушаю ваши истории каждый день. Да, переломанные ноги, вырезанное горло и предательство дорогих людей — это неприятно. Да. Но каждый раз я задаю себе один и тот же вопрос: что вы знаете о любви?

Примечание к части

*Цитата принадлежит Эрнесту Хэмингуэю.

— Идиот! Чертов олух! Конченный дебил!

— Не то, чтобы я была в настроении спорить, — Алиса выглядит невозмутимой, но в глазах подрагивают золотые в прерывистом свете капитанской палубы чертенята, — но в чем причина стол глубокого и беспощадно правдивого самоанализа?

— Знаешь, что плохого в нашем скомканном на коленке плане, Алис? — я умудряюсь немного успокоиться и даже наскоро обучаюсь членораздельной речи. — Практически все! И тем не менее, по какой-то нелепой случайности и адскому, иначе не скажешь, везению, пока все шло как по маслу. Пустые коридоры, дубина-капитан, твои навыки прицельного махания энергостеком, все в лучшем виде. Но — сюрприз! — ничто не длится вечно. Кто из нас сейчас рванет вниз, на причальную палубу, как считаешь?

— Все, конечно, — удивляется Алиса и тут же соображает, где затаилась подстава. — Ах ты ж блядень!

Шестнадцать.

— Вот, ты начинаешь понимать, — одобряю я и окидываю взглядом подтянувшихся и недоумевающих девчонок. — Как быть с капитаном? Как быть со всеми этими… парнями в белых пижамах? Вот мы сейчас рванем вниз, так? И что помешает им мгновенно объявить тревогу, заблокировать лифты и двери, и вообще максимально осложнить нам жизнь?

— Черт… — скрипит Мику.

— Слишком быстро все идет, — поясняет Ульянка. — Как-то не пришло в голову.

— Наверное, потому, что я никогда не оценивала наши шансы добраться так далеко, как высокие, — задумчиво произносит Славя.

— Ваши предложения, девочки и… девочки?

Пятнадцать.

— Прорываемся, конечно, — пожимает плечами Алиса. — Раз уж начали рисковать, глупо останавливаться. А каждая секунда простоя снижает и так невеликие шансы.

Она права, разумеется — единственной альтернативой этому решению была бы казнь наших пленников. Но только на это не готов ни я, ни, судя по их лицам, никто из девчонок. Может, мы и наловчились когда-то сбивать штурмовики «тряпок» с клонированными уродцами внутри, но это не сделало нас палачами. Прорываться вниз — наш лучший, хотя и чертовски рискованный вариант.

И я уже собираюсь громко согласиться с Алисой, но меня неожиданно останавливают.

Полумрак палубы, шипение и скрип вычислительных машин, гаснущие искорки от голограмм, ровный тяжелый гул силовых установок. Руки касается тонкая ладонь.

— Я останусь здесь, — тихо говорит Лена. — И прослежу, чтобы вы благополучно добрались вниз.

До меня доходит не сразу.

— Но ведь тогда… ты же не… мы же…

— Верно, — говорит она. — Я не успею. Но если подумать, бояться здесь нечего. Уйти из жизни, плывя над Землей в бесконечном космосе, сделав это ради своих единственных в мире друзей, тех, кто оказался рядом, когда мне было тяжелее всего — разве это так уж плохо?

— Нет, — автоматически отвечаю я. — Нет! Постой! Не нужно! Мы придумаем… Я придумаю… Я не хочу так!

Четырнадцать.

— Вы успеете, — говорит она. — Я уверена.

Тихонько, слабо улыбается. И открывает дверь в коридор.

Следующее, что я четко помню, это бег. Мы бежим. Молча. Я не хочу ничего говорить. А вот чью-нибудь инопланетную голову сейчас снес бы, не задумываясь.

В коридорах опять никого нет. Спят они здесь все круглосуточно, что ли?

Вот и лифт — огромный, прозрачный, пиктограммы, указывающие направление движения, просты и понятны, одноглазый был прав. Мы легко помещаемся, эта махина без проблем вместила бы еще столько же. Какие же у них должны быть грузовые лифты?

Я забиваю голову ненужной информацией, лишними вопросами и никчемными эмоциями. Все, что угодно, лишь бы не думать.

Ленка.

Она осталась, чтобы умереть.

Умереть ради нас.

Тринадцать.

Мы проезжаем этаж за этажом, не быстро, но и не медля. В большинстве своем они пусты, некоторые затемнены и горят тусклым янтарным освещением. Один или два раза мы видим людей, техников или какой-то другой обслуживающий персонал. Они не обращают на проезжающую мимо бадью, набитую подростками, ни малейшего внимания.

Черт, не хочется, конечно, загадывать и испытывать ложные надежды, но пока что